Общность связана со стилем жизни, убеждениями и ключевыми соц институтами. Одним из объективных признаков, тог что западная цивилизация является античным классическим наследием, философия рационализма и соц приложения этой философии – римское право, а также христианство, особенно, которое выражено в 2х его концессиях: католичество и протистанство.
Между античностью и христианством существует преемственная связь, потому что именно христианство сделало то, что называется крещение эллинской мудрости (эллинская философия). Христианство использует античную философия. Крещение было необходимо для Европы, потому что античный рационализм, в его социальных и политических приложениях, оказался недееспособным. Античность дает 2 познавательные стратегии, во многом прямо противоположные: априористская программа познания, эмпирицистская программа Аристотеля. Их объединяет то, что они создают и формируют архетип классического европейского мироотношения и этот архетип называется рационализмом и имеет форму условно – категорического силлогизма. Разум человека, раз он способен находить всеобщее и необходимое, является божественным, а значит субстанциональным. Разум является причиной самого себя, он безусловен в отношении множественности чувственных данных, а следовательно он независим от материального. Если разум человека божественное и потому не подверженное влияние, то почему разум в сфере поступков человека (фронезиса) творит зло?
Государство призвано гармонизировать людей под страхом наказания. Государство – это колоссальное, но колоссальное на глиняных ногах, так как государство оправдано в своем существовании в том, что люди способны существовать за счет нанесения ущерба людям. Государство существует, чтобы не было ада на Земле и более того сами властвующие склонны к нанесению ущерба, используя при этом власть, а следовательно задача заключается в том, чтобы выяснить причины, которые препятствуют рационализации общественной жизни людей.
Первое, что нужно сделать, это произвести революцию в человеческом миропонимании. Христианство это делает изначально, поэтому в глухой Римской провинции возникает как политическое значимое событие, о чем говорит процедура казни Христа. Эта политическая значимость связана с актом переоценки ценностей. Ценности- это как раз то, что организует людей, что есть благо и истинность. Ценность – это спасение. Христианство возникает как учение о спасении (сотериология). Катастрофическая дифференциация людей по имущественному статусу. Есть подвластвующие, которые страдают, а есть властвующие. Нагорная проповедь дает главный и определяющий императив (повеление), который гласит: «кто хочет спасти жизнь свою, тот потеряет ее, но кто потеряет жизнь свою, тот спасется». Следовательно всеобщее и необходимое теперь выступает не как то, что есть, а то что должно быть. А это означает, что действие всеобщего встречает в этом мире некоторое существенное сопротивление, и это существенное сопротивление находится в самом человеке и исходит из самого человека, а следовательно разум человека несубстанционален. В человеке есть что- то такое, что позволяет ему увертываться от всеобщей необходимости. Человек уникален по своему местонахождению и пребыванию, эта уникальность заключается в том, что он существо индивидуальное и греховное, а следовательно нужно обосновать, почему мы переоцениваем все ценности.
Принципиальная картина мира христианства. Принципы:
Монотеизма
Бога определить невозможно, у него есть имена. Бог един, а следовательно абсолютная личность, которая трансцендентна (находящаяся за пределами чего – либо), а это означает, что Бог бесконечно превосходит все сотворенное им, как вместе, так и по отдельности.
Принцип креационизма
Бог, который «азм есть сущее», создает мир в акте свободной воли, а это принципиально меняет представление о сущности или природе всего существующего. Существующее по сути тварно, а природа теперь – это формальный принцип. А всякий формальный принцип есть сформулированный с помощью понятий закон. Следовательно, акт творения сопровождается высказыванием.
Мир в христианстве потрясающе гармоничен. Все в этом мире есть благо, ибо все в мире от Бога. Если в мире есть зло, то это порча добра. Эта трансцендентная воля объективируется в состояниях, движениях, связях и отношениях. В этом мире тотальной объективации есть только одна тварь, которая препятствовать этому, то есть портить благое и доброе – и эта тварь человек.
Христианский антропоцентризм (человек в центре)
Человек абсолютно исключительная тварь, так как создана по образу и подобию Божьему и поставлена владычествовать над всем остальным а следовательно ее исключительность обременена экологическим эмпиративом. Это подобие делает человека безусловно индивидуалистичным, человек преодолевает многие различия и не исчерпывается им, по сути все люди равны ибо богоподобно, но этот безусловный индивидуализм негативно раскрывается как греховность человека. Это то, что называется обремененность первородным грехом.
Понимание человека как существа греховного является для Европы того времени абсолютной новизной, так как ни античность, ни Рим грехов не знали. Грех – это желание запретного, это если поддаешься искушению, поэтому дьявол – искуситель. Личная ответственность человека на совершаемые греховные деяния. Эсхатология – теория конца личной судьбы человека. Первородный грех не оправдывает грех человека, и именно потому жертва Христа снимает с человека греховность плоти. Но теперь человек сам несет ответственность за содеянный грех. Личные грехи порождают институт чистилища. Личное бессмертие через акт воскрешения из мертвых. Личное бессмертие необходимо с точки зрения спасения. Эта идея бессмертия через воскресение меняет механизм действия, представленный в объективации закона. В античном рационализме необходимость автоматична и непреодолима, все люди смертны, человек следовательно тоже. В христианском мире эта автоматичность безличной универсальной силы, встречая препятствия со стороны человека, придает этой силе новый модус существования – это модус долженствования. По отношению к человеку, творец предстает в своей номотетичности как законодатель. Он, как законодатель, предписывает человеку как ему существовать по истине. Первые четыре заповеди как раз говорят о бытии человека, как его предписывает творец, своей волей творя. Чтобы воля творца осуществилась, для этого действие закона должно сопровождаться личными усилиями, хотением самого человека. Закон должен быть записан в сердце человека, быть его мотивом. В христианском образе мира ЕСЛИ характеризует волю господа, которая стала волей самого человека. Именно поэтому христианская антропология открывает в человеке новую инстанцию неизвестную человеку (трансцендентальную). Она призвана постоянно выкидывать человека из всего, что окружает его и действует на него. Эта инстанция делает человека безусловным, как в отношении Бога, потому что он должен стать как отец его и в отношении сотворенного мира, потому что у человека, для его спасения, есть только 2 пути: либо к Богу, либо к Дьяволу.
Обоснованное мироотношение, которое находит свое выражение в неодолимой силе дедукции, сталкивается с уникальностью существования самого человека, которая выражается в кенозисе (опустошение). Кенозис связан с тем, что творец, по собственному усмотрению, ограничивает свою мощь и принимает акт снисхождения в человеческую природу (уничижение). Он ограничивает свою мощь, и это самоограничение Бога открывает пространство свободы, то есть позволяет человеку выбирать между добром и злом. В слове ЕСЛИ всегда предполагается выбор самого человека. Так в христианстве появляется проблема воли и свободы человека, в которой творец, как законодатель, дает не просто законы, а заветы и заповеди. Поэтому проблема человека – тождество бытия и воли. Эта проблема ставится следующим образом: есть высшая истина, эта истина объективируется в состояниях, отношениях и процессах. Эта абсолютно – волевая истина и есть абсолютная причина, но действие этой истины может быть как природного, так и неприродного характера, то есть действие может быть необходимым и не необходимым. Когда речь идет об бытии человека, то он должен быть об истине, а следовательно соблюдать заповеди и всякое его существование и есть существование, если его воля правильная или истинная.
Истинная (правильная) воля – желание человека совершать правильные действия ради самой правильности или истины. Это абсолютно деонтологическая проблема, согласно которой любое действие человека должно интерпретироваться с точки зрения правильности его умонастроения, то есть человек знает истину и желает, чтобы она воплощалась. Поэтому христианское решение проблемы бытия и воле не предполагает формулу: цель оправдывает средство.
Таким образом, христианство радикальным образом ставит проблему свободы человека. Воля – это онтологическое благо, то есть имеет отношение к человеку и его бытию, но это благо среднее, а это значит есть высшее благо, то есть наибольшее – это истина (добро и красота). Это наивысшее благо, без которого невозможно спасение, а есть наименьшее благо, это тела без которых можно жить правильно. Они происходят от того, кто их создал (и те и другие). Именно волевой акт может отвратить человека от высшего блага к благу наименьшему, но если человек направлен и живет по формуле «жить, чтобы есть», то такой человек решит согрешить. Злая воля порождает злодеяние, но нет того, кто придает воле злой характер, потому что воле придает злой характер желание и хотение самого человека, поэтому порочный человек – это его извращенная воля, а это воля свободная от руководства разума, когда человек обременен делами плоти, то есть не понимает разумных установок.
Тем самым, проблема бытия и воли возвращает нас к проблеме тождества бытия и мышления, потому что истинная воля – это воля, руководствующая разумом, а следовательно. А также встает проблема метода или пути достижения истинного знания, поскольку истина дана только разуму.
Правильная воля – это воля истинная, а истина есть результат процесса познания, то есть деятельности человека, при этом необходимость истинны для человека очевидна потому, что истина объединяет того и не ставит проблему дефицита ресурсов. Следовательно проблема бытия и воли преобразуется в проблему бытия и мышления, но познавательная ситуация меняется, потому что между существующим по воли Бога и общим, необходимым, законным есть пропасть, она связана с тем, что творец, осуществивший мир, бесконечно превосходит мир как в целом, так и по отдельности. Следовательно встает проблема как убрать эту пропасть между вечным- бесконечным и конечным, тленным и бренным. В самой человеческой душе должна быть великая сила, и эта сила иррациональна (то, что по силе превосходит человеческий разум). Вера, как интуиция безусловного, то, что соединяет в себе волевое и эмоциональное в человеке, порождая незыблемую убежденность, доверие и надежду. Эта вера в христианском познании главенствует. Отсюда исходный принцип правильного метода познания: «пойми, чтобы уверовать; веруй, чтобы понять». Реализация этого исходного принципа привила к классической формулировке соотношения веры и разума: «вера, ищущая понимание», отсюда кредо «верую, чтобы понять». Зачем познание, если мы верим? Дело в том, что вера и те, кто уверовал, позволяет пребывать в слове Божьем, а пребывание в слове Божьем позволяет познать истину, и именно истина сделает нас свободными. Проблемы познания в первую очередь связаны с тем, что для верующего человека истина предстает словом творца, более того «слово (логос) стало плотью и обитало с ними полное истины, и мы видели славу его». Поэтому если объект веры – это творец, то предмет веры (носитель проблемы) – слово, а слово, как известно, бывает носителем разных значений. Отсюда вытекает собственно средневековая философская проблема, которая характеризует философствование в вере. Вера говорит нам, что есть истина теологическая, и эта истина пребывает высказыванием. Но есть истина человеческая, и она тоже пребывает в слове. И поэтому вытекает проблема соответствия истины божественной и человеческой. Философствование в вере ставит метафизические проблемы, а это значит проблема о началах бытия. Решение это метафизической проблемы (проблема начал) может рассматриваться только в контексте теологической истинны, а это значит проблема начал познания ставится принципиально, иначе язычников Платона и Аристотеля. Проблема начал познания – схоластическая. Истинная вера - это пребывание в слове божьем, а это и есть схоластика, а смысл этого слова означает технологию школярство, потому что лекция о мире уже прочитана, истина уже возмещена и ее возместил творец. Поэтому схоластический метод познания направляет нас не на теоретическое наблюдение, с целью поиска истины, потому что истину искать не надо. Схоластика направляет нас на толкование и исследование уже высказанной истины, а значит на грамматический, логический, морфологический, синтаксический анализ текста. Схоластика – это метод пребывания в слове божьем, надо уметь толковать возвещенное. Схоластика, как метод порождает 2 методологии: методологи схоластического реализма; методология схоластического номинализма.
Феофилакт Болгарский писал по поводу евангельской притчи о сотне овец (Лк. 15, 4-7): "Притча, очевидно, под девяносто девятью овцами разумеет праведников, а под одною овцою – падшего грешника. Некоторые же под сотнею овец разумеют все разумные твари, а под одною овцою – человека разумной природы, которую, когда она заблудилась, взыскал добрый пастырь..." (Феофилакт Болгарский. 1911, с.401). Более того, по Мефодию Патарскому значение человека еще более велико: "горы означают небеса, а девяносто девять овец – силы и начала и власти (небесные существа – З. Ю.), которые оставив, начальник и пастырь сошел отыскать погибшую овцу" (Мефодий Патарский. 1996, с.49). Человек особенно дорог Богу, для его спасения Бог пожертвовал своего Сына.
Но человек, к сожалению, далеко не всегда отвечает Богу взаимностью. Нередко человек забывает своего Творца и ставит самого себя во главу угла. Этот антропоцентризм (центральность человека) был основной чертой европейского гуманизма, он противостоял теоцентризму , центральности Бога, средневекового религиозного мировоззрения (Петр (Пиголь). 1999, с.15).
Антропоцентризм есть стремление ставить человека в центр мироздания, узурпируя тем самым почитание, подобающее только Богу, создавая культ почитания человека. Он очень опасен, ибо по существу отрицает богоподобие человека. Именно на горделивое обожествление человека нацелены такие ходячие лозунги, как "человек есть мера всех вещей", "все для человека", "человек – это звучит гордо" и т. п. Совершенно ясно, что при таком возвеличении человека в том состоянии, в каком он находится, т. е. с его подверженностью греху, с его слабостями и недостатками, не может быть и речи о каком-либо совершенствовании человека, и заповедь Спасителя: "Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный" (Мф. 5, 48) – теряет всякий смысл. В христианском понимании человек велик не сам по себе, а как венец творения, как поставленный Богом, сотворенный по Его образу и подобию (Михаил (Мудьюгин). 1995, с.90).
Открытый отрыв от Бога западная цивилизация провозгласила в XIV веке, когда в эпоху Ренессанса был вновь выдвинут античный (в своей сущности языческий) девиз: человек есть мера вещей. Христианство как религия Богочеловеческая также направлена на человека, антропологична , но делает это совершенно по-другому. Лишь христианство дает истинно верное содержание подлинной гуманности. Бог для того стал Человеком, чтобы человек мог приблизиться к Нему, стать богом по благодати (Петр (Пиголь). 1999, с.169).
В современном европейско-американском антропоцентризме свобода превращается в произвол, а личность – в личину, набор масок, социальных ролей и т. п. И такой греховный человек превращается в объект особого пиетета и, едва ли, не поклонения. Поклонение же человеку (антрополатрия) ничем не лучше любого другого идольского поклонения, когда поклоняются чему бы то ни было, только – не Богу. В конце средних веков "антрополатрия пересилила любовь к Богу и веру в святость Церкви..." (Леонтьев. 1996, с.332). Но идолы погибают и разрушаются по Божьей воле, и если сам человек станет таким идолом, то и его ждет аналогичная судьба.
ЛИТЕРАТУРА
Леонтьев К. Н. Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891). М., 1996.
Мефодий еп. Патарский. Полное собрание творений. М.: Паломник, 1996 (репр. переизд.: 2-е изд.: СПб., 1905; вместе с творениями Григория Чудотворца).
Михаил (Мудьюгин) архиеп. Введение в основное богословие. М.: Общедоступный Православный университет, 1995.
Петр (Пиголь) игум. Преподобный Григорий Синаит и его духовные преемники. М., 1999.
/Феофилакт Болгарский/. Благовестник, или толкование блаженного Феофилакта, архиеп. Болгарского, на Святое Евангелие. СПб.: Книгоизд-во П. П. Сойкина, 1911 (переизд.: М.: СКИТ, 1993).
Идейной доминантой Возрождения был христианский антропоцентризм, с позиций которого человек был центром Вселенной, высшей частью природы, совершеннейшим ее творением, а весь окружающий мир - творением рук не только Бога, но и человеческих. На место схематизму схоластики деятели Возрождения ставили эмоционально насыщенное личное переживание. Религиозно-аскетическое мировосприятия, утверждение о греховности человеческой жизни не оспаривался, дополнялись провозглашением личного права человека на удовлетворение обычных земных потребностей, на наслаждение жизнью. Все эти вопросы отражены в таких трактатах гуманистов, как «Речь о достоинстве человека» Дж. Пико делла Мірандоли, «О лицемерии» Леонардо Бруни, «Похвала глупости» Эразма Роттердамского. На первый план было выдвинуто индивидуализм, стремление к разнообразию, культ геройства и славы, стремление к гармонии физического здоровья, человеческой красоты и духовности. Большое внимание было уделено взаимосвязи человека с природой; способности человека к всестороннего познания и творческой деятельности; проблеме веротерпимости в конфессионально-религиозной принадлежности; в конце концов, признанию большинством пізньоренесансних деятелей самостоятельности и свободы науки.
Антропоцентризм присущ в той или иной мере всем видам искусства Ренессанса. В архитектуре он оказался в соразмерности сооружения до человека, в том, что архитектурный образ базировался на пропорциях человеческой фигуры. Эта гуманистическая линия шла от такого сооружения, как капелла Пацци во Флоренции, и к храму Темпьєтто, сводного Браманте. Арки гостеприимно обращаются к посетителя (фасад Воспитательного дома Брунеллески). Старая сакристія флорентийской церкви Сан Лоренцо - это уютное здание со спокойными горизонтальными членениями, которая кажется просторной и обжитой.
Можно утверждать, что антропоцентризм в изобразительном искусстве Ренессанса еще более очевиден, чем в гуманитарных студиях. В эпоху раннего Возрождения - кватроченто в европейской скульптуре и живописи возник портрет, это объяснялось тем, что в эпоху гуманизма, когда человеческая личность начала привлекать интерес, почиталась единственная в своем роде человек {его ипісо). Средневековый же искусство, которое все-всячески унижало человека и не признавало за индивидуальностью права на самостоятельное существование, враждебно относилось к портрету. Немногочисленные портретные изображения готической суток почти все имели культовое назначение - это были портреты на надгробиях. Кватроченто создало самостоятельный, светский по назначению тип портрета2.
Если для скульптурных портретов Возрождения примерами иногда были античные скульптурные бюсты, то профильный и позже тричетвертний погрудний живописный портрет раннего Возрождения вполне является изобретением суток. Уже в этих живописных портретах ярко выраженная антропоцентричность искусства Возрождения. Изображение человека занимало почти всю поверхность. Художник или вообще не изображал пейзаж (произведения флорентийца Доменико Венециано) или подчинял пейзаж изображению человека (Пьеро делла Франческа - портреты Федерико да Монтефельтре и Беат-черты Сфорца).
Кроме того и искусству Раннего и искусству Высокого Возрождения были присущи типизация и идеализация. В разных художников разных поколений эти черты были выражены в большей или меньшей степени. Конная статуя кондотьера Гаттамелати (скульптор Донателло) является примером равновесия между острой индивидуализацией образа во всей его неповторимости и высокой типізацією. Причем между индивидуализацией и типізацією нет внутреннего противоречия. Индивидуализация имеет выявить характерные черты данного человека, потому что они неповторимы и составляют ее сущность, а типизация является тем пьедесталом, на который была поставлена человек Возрождения, которая воспета Пико делла Мірандолою в трактате «О человеческое достоинство»: «Человек - великое чудо... Бог создал человека не небесной, не земным, ни смертным, ни бессмертным, для того, чтобы человек сам становился творцом своей формы и чтобы она могла, в соответствии со своей волей и своим выбором, или вырождаться в ниже и грубое существо, или возродиться в божественном творении». Итак, с начала XV в. антропоцентризм стал одним из главных элементов ренессансного искусства с тем, чтобы в дальнейшем стать типичной чертой Возрождение вообще.
Преследование христиан, рост исламофобии и антисемитизма в Европе, угроза христианского раскола на Украине и глобальная секуляризация мира способствуют "заразе распространения сектантских ценностей".
Таков вывод ежегодного доклада "Свобода совести и религиозная нетерпимость в современном мире". Его публикует Российская ассоциация защиты религиозной свободы (РАРС). В ряду новых тенденций - преследование христиан и рост террористических угроз, которые прикрываются верой и используют высокие технологии.
Больше всего гонений на христиан зафиксировано в Африке и на Ближнем Востоке.
Нигерия, Судан, страны Ближнего Востока и Северная Корея - страны, где наибольший в мире уровень притеснения христиан, - говорит руководитель секретариата Отдела внешних церковных связей (ОВЦС) по делам дальнего зарубежья протоиерей Сергий Звонарев. - Известны тысячи случаев, когда христиан изгоняют, убивают и дискриминируют. Особенно на Ближнем Востоке, где их было более 20 процентов, а осталось пять.
Другая угроза миру - рост радикализма.
Едва мы смогли в общественном сознании отделить ислам от терроризма, - говорит председатель Духовного собрания мусульман России муфтий Альбир Крганов, - как радикализм сменил подходы - он молодеет. Его средний возраст уже не 27 лет, а 21 год, а нижний порог, увы, 13-14 лет. Меняются формы вербовки умов. Раньше вербовщики охотились за студентами вузов, сегодня в новой группе риска дети.
Как утверждают авторы доклада, через детей в сознании обывателей экстремисты опять пытаются "освежить" свой 25-й кадр - "раз мусульманин, значит, джихадист". Ситуацию усугубляют два события: отторжение мусульман в ЕС и духовная пустота мусульманских сообществ, а на Украине - угроза христианского раскола. В первом случае у мусульман-мигрантов появляется желание приобщиться к идее "попадания в рай через терроризм и самоубийство". Во втором случае, очертания церковного раскола на Украине угрожают еще и гражданским расколом, который особенно опасен с учетом вооруженного конфликта в Донбассе.
Раньше вербовщики охотились за студентами вузов, сегодня в новой группе риска дети-школьники
Мы, мусульмане, тоже 25 лет назад прошли через раскол, - говорит Альбир Крганов. - Раскол, конечно же, вызов, который мы должны преодолеть, а православных христиан призываем его не допускать.
Преодолеть не только раскол, но и наступление радикалов и экстремистов на свободу совести и вероисповедания, по словам председателя РАРС Александра Кудрявцева, две текущие задачи и вызов эпохи. Кудрявцев заметил, что "главным должно стать противодействие агрессивным наступлениям на институты семьи, нравственности, на христианские, мусульманские и иные религиозные ценности". Только так, считают авторы доклада, можно остановить вирус радикализма.
(от греч. ???????? - человек и лат. Centrum - центр)
религиозно-идеалистическое представление. Человек это центр Вселенной и конечная цель мироздания. Тесно связан с теологией.
Ненаучное идеалистическое воззрение, согласно которому человек есть центр Вселенной и цель всех совершающихся в мире событий.
Антропоцентризм представляет собой одно из наиболее последовательных выражений точки зрения телеологии, то есть приписывания миру внеприродных, внешних ему целей. В античной философии антропоцентризм сформулировал Сократ, позднее этого воззрения придерживались представители патристики, схоластики и некоторые философы нового времени.
Согласно американскому медиевисту Линну Уайту (Lynn White Jr) антропоцентризм возник как результат двух исторических образований:
— модели современного Западного демократического государства, сложившейся посредством завоеваний и колонизации того, что сейчас называется развивающимся миром.
— иудейско-христианской традиции, согласно которой всё создано для человека, которого Бог выбрал для господства на земле.
Начиная с эпохи Возрождения человек в философии перестаёт рассматриваться как причастный к Богу. К событиям в науке, затрагивающим место человека во Вселенной, относятся, главным образом, гелиоцентрическая система мира Коперника, сместившая фокус с человека на Солнце и эволюционная теория Чарльза Дарвина, спустившая человека с вершины цепи бытия.
Известное выражение Протагора «Человек есть мера всех вещей» называют ключевой фразой антропоцентризма греческой философии.
В Средние века был очень распространён антропоцентризм христианского толка, под которым подразумевали, что человек - вершина творения, венец его, и, соответственно, обязательства его - наибольшие. В этом смысле христианство - антропоцентрическая религия, так как строится вокруг человека. Сегодняшнее наполнение термина - светское, такой антропоцентризм называют также секуляризованным антропоцентризмом.
В философии под антропоцентризмом понимается сосредоточие философских исследований на проблематике человека.
Антропоцентризм ставится в оппозицию мировоззрению монотеистических религий (теоцентризму, господствовавшему в Средние века), где центром всего является Бог, а также античной философии (космоцентризму), где в центре всего находится космос. В эпоху Возрождения происходит превращение философии в антропоцентрическую по своей направленности.
Википедия
Крайняя форма антропоморфизма, познавательной установки, в которой утверждается наличие человеческого измерения в любом знании о природе, обществе и в самом познании. Классическую формулировку антропоцентризм обретает в знаменитой формуле Дротагора “человек есть мера всех вещей”.
В отличие от античного уподобления микро- и макрокосма, а также от объективизма классической рациональности в современном естествознании антропоцентризм выражает зависимость научного результата не только от положения субъекта-наблюдателя и характеристик его инструментальной и целеполагающей деятельности, но и от самого факта его присутствия во вселенной (см. Антропиый принцип).
В социальном познании антропоцентризм противоположен социоцентризму, или социологизму. В концепциях антропоцентристского направления подчеркивается самостоятельность индивида как субъекта свободного выбора и ответственного поступка. В политике принцип антропоцентризма реализован в либерализме, признающем приоритет интересов личности перед интересами любых сообществ и неотчуждаемость ее естественных прав. Методологически антропоцентризм противостоит натуралистическому детерминизму и историцизму, означая приоритет целеполагающей человеческой деятельности перед социальными структурами и “законами исторической необходимости”.
Антропоцентристской установке чуждо масштабное социальное проектирование и жесткие социальные технологии (Технологии социальные), подчиняющие интересы личности логике проекта и превращающие человека в “винтик” государственной машины. Антропоцентризм содержит в себе требование соразмерности социальных преобразований человеку и очерчивает пределы вмешательства власти в человеческую повседневность.
Что касается марксизма, то он унаследовал просветительский взгляд на человека как на продукт обстоятельств и воспитания и определял сущность человека как комплекс социальных отношений. И хотя деятельностный подход, реализованный в понятии общественной практики, и претендует на снятие дилеммы антропоцентризма и социоцентризма, марксизм в целом явно тяготеет к последнему.
Отход К. Маркса от антропоцентризма, заявленного в “Экономическо-фалософских рукописях 1844 г.” и “Манифесте Коммунистической партии” (“свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех”), отчетливо виден в его концепции формационного развития общества как естественно-исторического процесса, в рамках которого человек представляет собой “личный элемент производительных сил”. Русские марксисты, напр., Г. В. Плеханов, явно тяготели к социоцентризму в решении вопроса о роли личности в истории.
В классической социологии основная позиция антропоцентризма отчетливо выражена Г. Спенсером, полагавшим, что “каждое социальное явление должно иметь своим источником известные свойства индивидов”, а потому “тип общества определяется природой составляющих его единиц”. Развернутую социологическую интерпретацию антропоцентризм обрел в “понимающей социологии” At. Вебера. Веберовский постулат субъективной интерпретации гласит: ничто не может быть понято лучше, чем индивидуальное осмысленное действие.
Понять социальное явление значит свести его к субъективным смыслам действующих индивидов - конечному пункту теоретического анализа любых социальных процессов. В поствеберовской социологии антропоцентризм противопоставлен структурному функционализму, сторонники которого акцентировали внимание на детерминирующем воздействии социальных структур. Наследующая же веберовские традиции феноменологическая социология выступала против реификации (овеществления) социальных структур и трактовала их как набор социально одобренных образцов человеческого поведения.
Не отрицая структурирующего воздействия социальных институтов на человеческую деятельность, она исследовала систему высокосложных типизации, аккумулирующих опыт индивидуального “усвоения” подобных образцов в исполнении социальных ролей (интериоризация). Социологический постмодернизм ликвидировал противопоставление человека и продуктов его творческой активности, радикализировав структуралистские идеи “смерти субъекта” (М. Фуко), растворения автора в тексте (Р. Борт).
Современной социологии свойственны попытки снятия дилеммы антропо- и социоцентризма с помощью понятия габитуса как инкорпорированной социальности (П. Бурдье). Но в отличие от традиционных обществ, габитус современного человека, вовлеченного во множество изменчивых личных и анонимных социальных связей, не может считаться социальным инвариантом, а концепция габитуса-окончательным снятием дилеммы антропоцентризма и социоцентризма.
Н. М. Смирнова. Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.
Если религиозно-монотеистическое мировоззрение в целом утверждало, что на первом месте всегда должен стоять Бог и лишь затем человек, то гуманисты выдвигали на первый план человека, а уж затем говорили о Боге (конечно, это произошло не сразу).
Среди ряда проблем нового осмысления человека гуманистами одна из главных - это проблема человека как единства души и тела.
Гуманист Манетти (1396-1459) стремится к полной реабилитации телесного начала в человеке. Прекрасен весь мир, созданный Богом для человека, но вершина его творения - только человек, тело которого многократно превосходит все другие тела. Как удивительны, например, его руки, эти «живые орудия», способные ко всякой работе!
Человек — это «разумное, предусмотрительное и очень проницательное животное» (animal rationale, providium et sagax), однако в отличие от человека каждое животное способно лишь к какому-то одному занятию. Духовно-телесный человек столь прекрасен, что он, будучи творением Бога, вместе с тем служит основной моделью, по которой уже древние язычники, а за ними и христиане изображают своих богов, что способствует богопочитанию, особенно у более грубых и необразованных людей. Христианско-монотеистический тезис о творении мира
Богом для человека Манетти антропоцентр ически заостряет против аскетической трактовки человека. Новые запросы человека и его многократно возросшая активность приводили гуманистов не столько к сближению человека с природой, сколько к сближению его с понятием Бога. Для Манетти человек - «словно некий смертный бог», он как бы соперник Бога в творческой деятельности.
Бог - творец всего сущего, человек - творец великого и прекрасного царства культуры, материальной и духовное Манетти указывает на некоторые удивительные творения человека - египетские пирамиды, римские башни, купол Флорентийского собора, построенный Брунеллески незадолго до того, как Манетти написал свое произведение.
Как поразительный пример человеческой изобретательности он называет и Ноев ковчег, но говорит и о смелых путешествиях своих современников в Британском и других морях (за несколько десятилетий до путешествия Колумба). Здесь также названы и произведения античной и ренессансной живописи, и поэтические творения, свидетельствующие о безграничной творческой одаренности человека.
Историческое значение антропоцентрического обожествления человека гуманистами рассматриваемой эпохи определяется и тем, что они вместо «царства Бога» (regnum Dei), неосуществимого на земле, выдвинули идею «царства человека» (regnum hominis). Огромную роль в гуманистическом антропоцентризме играет понятие человеческой деятельности, без которого нет нового понимания человека.
Рассмотренные аспекты гуманистического антропоцентризма находили наиболее общее свое выражение в морально-этических построениях, рассуждениях, идеях, учениях, так или иначе ориентированных на соответствующие доктрины античных философов. Именно морально- этический аспект в наиболее общей форме выражен в studia humanitatis. И вполне закономерно, что гуманисты, начиная с Петрарки, не видели почти никакой практической ценности в естественных науках (известное исключение должно быть сделано здесь для Альберти), ибо их абстрактная натурфилософская направленность, присущая к тому же многим средневеково-схоластическим доктринам, действительно, уменьшала возможность их практического применения.
Был провозглашен принцип доброты человеческой природы и, что еще более важно, равенства всех людей, независимо от их рождения, от их принадлежности к тому или иному сословии. Уже Петрарка подчеркнул, что фортуна сильнее происхождения, социальной принадлежности человека, но сам человек, его доблесть (virtus) должны быть сильнее фортуны (фортуна и доблесть борются за человека).
Определение человеческой личности через личные заслуги благодаря ее собственной деятельности, а не через родовую принадлежность к тому или иному сословию, возможно, наиболее ярко высветило роль гуманистов как идеологов нарождавшегося буржуазного общества, отрицавшего общество феодальносословное Выдающимся гуманистическим философом раннего Ренессанса был Лоренцо Валла (1407-1457), родившийся в Риме.
Еще молодым человеком он преподавал в университете Павии (1430). Учение Эпикура, особенно ненавистное для христианских философов, стало к этому времени широко известным среди итальянских гуманистов благодаря находке Поджо Браччолини - поэме Лукреция «О природе вещей». В философию гуманизма Балла вошел прежде всего как автор трактата «О наслаждении» (1431; его новую, более обширную редакцию автор назвал через два года «Об истинном и ложном благе»).
В течение ряда последующих лет Балла состоял при дворе сицилийского короля Альфонса Арагонского, находившегося в длительном конфликте с римским папой Евгением IV (1431-1447) из-за обладания Неаполем и Южной Италией.
В это время он написал ряд произведений, сыгравших большую роль в развитии антиклерикальной и антисхоластической идеологии и философии. Среди них - «Диалектические опровержения, или Обновление всей диалектики и оснований универсальной философии» (1433-1439), «О монашеском обете», «О свободе воли» (1442), «О красотах латинского языка » (1435-1444) и др.
Как антиклерикал Балла выступал против светской власти римских пап, доказывая бессмысленность аскетизма и анахронистичность монашества как его главного официального носителя. Ему пришлось иметь дело с инквизицией. Римский гуманист был язвительным, убежденным, смелым и ловким бойцом. В духе доктрины двух истин подобно многим гуманистам Валла фактически игнорировал теологию, рассматривая религию как сферу практически-эмоциональной жизни человека, не поддающуюся никакой рационализации, никакому логическому, «диалектическому» осмыслению.
Отсюда враждебное отношение Баллы к схоластической метафизике как праздному занятию, тщетно стремящемуся сделать понятным то, что не может, да и не должно быть понято. Отсюда и его иронически-издевательское отношение к Фоме Аквинскому, которому он противопоставлял апостола Павла, ибо тот, не мудрствуя лукаво, укреплял христиан в вере.
Эта общефилософская позиция определила и его логико-гносеологические воззрения в «Диалектических диспутах» (1494). В полном соответствии с морализаторскими стремлениями подавляющего большинства его единомышленников балла обратился к этике эпикуреизма, как он ее понимал, для обоснования полноценности жизни человека, духовное содержание которой, по его антиаскетическому убеждению, невозможно без телесного благополучия, всесторонней деятельности человеческих чувств.
В одном месте своего произведения автор даже сожалеет о том, что у человека только пять, а не пятьдесят или даже пятьсот органов чувств! Его общефилософские представления натуралистичны. По примеру античных атомистов он называет природу «учительницей» и «вождем жизни».
Российская национальная библиотека и Международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы. OnlineDics.ru — http://www.onlinedics.ru/slovar/fil/b/antropotsentrizm.html
