Демографический детерминизм
| Наименование параметра | Значение |
| Тема статьи: | Демографический детерминизм |
| Рубрика (тематическая категория) | История |
ʼʼИсторию делают людиʼʼ - в данном тезисе заключена возможность формулировки отдельной теоретической проблемы, значимой для понимания любой эпохи человеческой истории. Речь идет о влиянии на ход событий, самых разных по масштабам и последствиям, колебания численности населения, ее динамики. Проблема демографического детерминизма - одна из сравнительно поздних в практике конкретного исторического исследования и области методологии.
Термин ʼʼдемографияʼʼ появился приблизительно в середине XIX в. В 1877 ᴦ. в популярной французской энциклопедии П. Ларусса (1817- 1875) впервые была опубликована статья ʼʼДемографияʼʼ. В справочных изданиях России статья под таким названием появилась в 1893 ᴦ. . Термин ʼʼдемографияʼʼ утвердился в научной литературе различных стран примерно в середине XX в. С этого же времени начинается формирование особой дисциплины - демографии, или исторической демографии. В связи с ее появлением в учебном расписании отечественных университетов в 1967 ᴦ. было издано учебное пособие ʼʼКурс демографииʼʼ. Становление демографии в исследовательском плане и в области образования было связано с определением ее предмета и задач, что предполагало выявление роли демографического фактора в развитии истории. Этот процесс начался задолго до появления соответствующей дисциплины и ее терминологического обозначения.
Одним из первых среди поставивших эту проблему мыслителей был представитель французского Просвещения К. А. Гельвеций . Высказанные им идеи имели концептуальное значение. Согласно представлениям К.А. Гельвеция, рост численности населения лежит в базе всех перемен в развитии общества. Мыслитель проводил прямую связь между этим ростом и материальными отношениями и считал, что накопление богатства небольшой группой людей, как и нищета большинства обусловлены именно ростом численности. Накопление богатства приводит к развитию городов, в которые устремляются многие, потому что для бедных там ʼʼ...больше помощи, для порока - больше безнаказанности, а для сладострастия - больше средств удовлетворить егоʼʼ . Распространение нужды приводит к формированию все более сурового законодательства и к зарождению деспотизма. Рост численности населения приводит и к изменению формы правления: ʼʼГраждане какого-нибудь государства, сделавшись весьма многочисленными, чтобы собираться в одном и том же месте, назначали представителейʼʼ .
Это влечет за собой раскол интересов представителей и тех, кто их представляет. Сосредоточение собственности в руках все меньшего количества людей подрывает устойчивость власти. ʼʼВсе империи пришли к разрушению, и падение их нужно датировать с того времени, когда народы, размножившись, стали управлять через своих представителей; когда эти представители, использовав различие интересов между представляемыми ими лицами, могли стать от них независимымиʼʼ, - писал К. А. Гельвеции . Чрезмерно большая численность населения, по его мнению, является во всех странах конечной причиной порчи нравов.
Теория К. А. Гельвеция - это концепция демографического детерминизма, относящаяся к истории в целом, вследствие чего, очевидно, мыслитель был нимало не озабочен ни временными, ни территориальными особенностями развития. Это, впрочем, не помешало ему подметить некоторые весьма существенные особенности социальной стороны общественных перемен. Главный вывод К.А.Гельвеция: и накопление богатства, и его влияние на структуру власти, и состояние нравов восходят к фактору роста численности населения как своей первопричине.
Идеи К.А.Гельвеция оказались заразительными, они были в дальнейшем использованы представителями различных направлений философско-исторической мысли. В этой связи особо выделяется теория народонаселения английского экономиста Т. Р. Мальтуса (1766-1834). Ее суть такова. Людям присуще постоянное стремление к размножению, инстинкт. Это закон роста народонаселения, являющийся одним из законов природы. Т.Р. Мальтус проводит прямую и непосредственную связь между ростом народонаселения и ростом средств существования: количество населения удваивается каждые 25 лет, в случае если не существует каких-либо сдерживающих факторов (геометрическая прогрессия), тогда как средства существования не могут увеличиваться быстрее, чем в арифметической прогрессии. Суть его дальнейших рассуждений сводится к поиску и обоснованию средств обуздания роста населения . Безусловно одно: между динамикой численности населения и производством жизненных средств существует связь, однако рост численности не означает автоматически ни накопления богатства (К.А.Гельвеции), ни роста нищеты (Т.Р.Мальтус). Все зависит от конкретной исторической ситуации.
В материалистическом понимании истории, начавшем формироваться в первой половине ХДХ в., человеческий фактор был изначально отнесен к числу фундаментальных.
ʼʼИстория есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений...ʼʼ, - писал К.Маркс . Материальное производство, развитие потребностей и ʼʼвоспроизводство человеческой жизниʼʼ рассматривались в этой теории как важнейшие стороны развития истории на всем ее протяжении. Более определенно, с учетом различия значимости демографического фактора на разных ступенях развития истории, это нашло выражение в зрелом варианте теории: ʼʼОбщественные порядки, при которых живут люди определенной исторической эпохи и определенной страны, обусловливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны, труда, с другой - семьи. Чем меньше развит труд..., следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связейʼʼ . Речь идет не только о меняющейся значимости демографического фактора исходя из уровня развития производства, но и об учете последствий численности населения, его динамики для развития производства: ʼʼУвеличение населения увеличивает производительную силу труда, делая возможным большее разделение труда, большее комбинирование труда и т.д. Увеличение населения есть природная сила труда...ʼʼ, - писал К.Маркс . Но и этим еще не исчерпывается суть трактовки проблемы представителями марксизма. Возникает вопрос, постановки которого мы не находим у К. А. Гельвеция, хотя он дает на него ответ: ʼʼНаселение, его воспроизводство, численность и динамика численности - это естественная предпосылка и условие общественного развития, как, к примеру, географическая среда, или это результат развития общества, причем вместе с тем и одна из его предпосылок?ʼʼ Ответ К.А.Гельвеция однозначен: естественная и изначальная предпосылка.
Иной расклад у К. Маркса: ʼʼ...бытие людей есть результат того предшествующего процесса, через который прошла органическая жизнь. Только на известной стадии этого процесса человек становится человеком. Но раз человек уже существует, он как постоянная предпосылка человеческой истории есть также ее постоянный продукт и результат, и предпосылкой человек является только как свой собственный продукт и результатʼʼ (выделено автором. - Н. С.) . В отношении реального исторического исследовании это означает то, что, опираясь на демографический фактор для объяснения чего-то, следует и его рассматривать в качестве продукта определенных предшествующих условий и обстоятельств развития общества; только в данном случае он является причиной, предпосылкой чего-то иного.
Следует оговориться: термин ʼʼдемографияʼʼ в материалистической теории того времени не употребляется.
В XX в. самая значительная попытка анализа проблемы демографического фактора была предпринята историками школы ʼʼАнналовʼʼ, которые высказали идею о фундаментальном значении численности населения и ее динамики. ʼʼ...Насколько же несовершенны наши знания о численности населения мира вчерашнего, но ведь как для краткосрочного цикла, так и для долгосрочного, как на уровне местных реальностей, так и на огромной шкале реальностей всемирных - все связано с количеством, с колебаниями численности людейʼʼ, - писал Ф. Бродель . Тем не менее, представители школы ʼʼАнналовʼʼ не рассматривали демографическую структуру общества в качестве его первоосновы. Концепция ʼʼглобальной историиʼʼ Ф. Броделя основана на признании действия и взаимодействия в истории совокупности факторов и различных уровней ее развития. По его мнению, ментальные, демографические структуры - лишь отдельные составляющие из упомянутого взаимодействия. Наиболее исследованными из них Ф. Бродель считал экономическую, социальную, политическую и культурную системы. Каждая из них в свою очередь делится на подсистемы; системы (факторы) взаимодействуют, переходят друг в друга, благодаря чему любая из них может стать определяющей в какой-либо ситуации. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, демографический фактор в этой структуре представлений взаимодействует с другими.
В последующем развитии школы ʼʼАнналовʼʼ отношение к нему изменилось, что особенно отчетливо проявляется в концепции ʼʼсерийной историиʼʼ одного из ведущих представителей третьего поколения школы П. Шоню (1923 - 2002) . Концепция ʼʼсерийной историиʼʼ складывалась во многом под влиянием взглядов Ф. Броделя, хотя ее суть значительно отличается от источника влияния. Развитие ʼʼсерийного подходаʼʼ к истории предполагает ориентацию на изучение повторяемости в истории с применением к ее анализу количественных методов в противовес ʼʼсобытийнойʼʼ истории. В центре внимания П. Шоню экономическая история, однако, общий смысл концепции заключается во взаимодействии ряда наук о человеке - демографии, антропологии и этнологии. Историческая демография, по мнению историка, находится в центре всего: экономики, производства, биологии, а также жизни, смерти, любви. Демография опосредованно готовит встречу истории со всеми науками о человеке.
Столь явное преувеличение П. Шоню роли демографии в упомянутом междисциплинарном синтезе не означает отсутствия элементов рационального подхода к изучению динамики населения и т.д., однако это уже другая проблема.
Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, развитие исторического познания привело к возникновению относительно самостоятельной области знаний - демографии, или, в случае если речь идет о прошлом, - исторической демографии . Подавляющее большинство исследований посвящено выяснению того, что такое демография, каковы условия формирования численности населения, какова ее динамика и в чем причины такого рода динамики, каково соотношение исторической науки и демографии и т.д. Это вполне понятно и оправданно, прежде всего, потому, что демографический фактор не является естественным, природным началом в развитии исторических явлений и процессов. Следовательно, его нельзя считать первоосновой человеческой деятельности, или ее отправной, которая от самой этой деятельности не зависит и является только причиной. Демографический детерминизм в данном смысле устарел и не относится к числу современных научных обоснованных вариантов решения проблемы, хотя элементы этих представлений не изжиты до сих пор и встречаются у известных историков. Демографический фактор является предпосылкой и условием дальнейшего развития общества только в качестве продукта и результата общественного развития. Он является не внешней, а внутренней составляющей всех общественных процессов и структур.
Размещено на реф.рф
К этому следует добавить особую остроту демографической проблемы в современной России, переживающей демографический кризис. Демографы рисуют довольно мрачную картину на будущее. По данным статистики, в 1987 ᴦ. российские роддома криком огласили 2,5 млн новорожденных; в 1999 ᴦ. - 1 млн 200 тыс. В 2010 ᴦ., по прогнозам, в России родится всего 600 тыс. детей. Прежде всего крайне важно объяснить такую динамику рождаемости.
Демографический фактор, динамика численности населения не сводится к какой-либо одной причине, скажем, материальным отношениям. Демографический взрыв на планете во второй половине XX в. (2,5 млрд в середине XX в. и более 6 млрд в начале XXI в.) ученые объясняют улучшением качества жизни, снижением смертности. При этом есть факты, не укладывающиеся в эту схему объяснения. Академик Н.Н.Моисеев (1917-1998) указывал на парадоксы демографии: вспышки рождаемости в Индии наблюдались в годы наиболее жестоких стихийных бедствий, голода и эпидемии - и при этом рост средней продолжительности жизни был сопряжен со снижением рождаемости.
Финские ученые проследили изменение рождаемости в Скандинавских странах в XX в.: пики рождаемости пришлись на годы обеих мировых войн. Демографы, полагающие, что пики рождаемости приходятся на конец войны, когда солдаты возвращаются домой, оказались не правы: Швеция не воевала, а подъем рождаемости в конце обеих войн наблюдались и в этой стране. Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, проблемы, связанные с формированием демографического фактора, хранят немало тайн. Еще менее изучено влияние этого фактора на развитие этого общества.
Мы рассмотрели различные виды детерминизма, наиболее актуальные и интенсивно анализируемые проблемы в развитии философско-исторической мысли. Появились и другие представления о действии причинно-следственных связей в истории и их разновидностях. Основатель психоанализа З. Фрейд (1856-1939) писал о глубинах бессознательного, в котором, по его мнению, хранились тайны мотивов человеческого поведения. Впрочем, об одном из таких мотивов - половом инстинкте - он высказывался вполне определенно. Развитие общества - это, согласно З.Фрейду, процесс обуздания полового инстинкта и использования его для решения разного рода социальных проблем . Бурное развитие техники в XX в. и, как одно из последствий этого, возникновение экологических проблем породили технический и экологический виды детерминизма. Их суть в признании решающей роли в истории развития техники и технологии, а также в отнесении возможностей среды обитания к фактору аналогичной значимости .
Таковы основные представления о факторах развития истории, причем появление новых факторов является результатом развития не только философско-исторической мысли, но и самой истории. При этом вполне очевидно, что история всегда характеризовалась действием многочисленных факторов, совокупностью причинно-следственных связей и зависимостей. Ясно и другое: то, что составляет ткань истории, является результатом взаимодействия факторов, причем это проявляющееся в событиях и процессах взаимодействие многообразно, как и мера значимости каждого из них в любой конкретной ситуации. В истории такого фактора, который бы являлся единственной и конечной основой ее развития, не существует. Представители философско-исторической мысли, как видно, мало считались с этим фактором, сторонники того или иного вида детерминизма искали первопричину, главный фактор, лежащий в базе всего сущего и все объясняющий.
Значение иных по отношению к нему факторов признавалось, но они рассматривались в качестве побочных, второстепенных. Поиск первопричины положительно характеризует мышление, как доказательство стремления дойти до самой глубокой, скрытой от поверхностного наблюдения сути событий и процессов, однако упомянутый поиск бессмыслен с точки зрения искомого конечного результата. История - это продукт взаимодействия факторов, в котором причина и следствие меняются местами: следствие оказывает обратное влияние на причину и в свою очередь становится причиной чего-то нового. Следовательно, не монокаузальность, а многофакторный подход к истории является единственно рациональным способом ее изучения. При этом этим проблема не исчерпывается.
В связи с отрицанием монокаузальности возникает вопрос о соотношении факторов, причем в соответствии с этим следует различать области конкретного исторического анализа, связанного с объяснением реальных событий, и теоретического мышления. При изучении любого события совокупность причин (факторов), его породивших, будет всегда особой, связанной именно с данной ситуацией. Будут ли эти причины равноценны по значимости? Вовсе нет, различие по этому признаку в любом случае очевидно и не требует особого доказательства. К примеру, один и тот же фактор - географическая среда - имел различное значение в земледелии Древнего Египта͵ Древнего Рима, средневековой Скандинавии и т.д.
Что же касается проблемы соотношения факторов как методологической проблемы (по отношению к истории в целом), то существуют два подхода к ее решению. Согласно первому подходу факторы равноценны. Таких взглядов придерживался представитель позитивизма, автор теории факторов Г. Спенсер . Выделяя в истории совокупность факторов, ученый отстаивал их равнозначность. При этом он считал, что факторы равноценны в принципе, но по отношению к конкретной ситуации на первое место по значимости выдвигаются отдельные факторы (или один), остальные же этим свойством не обладают; меняется ситуация и с ней приходит новая расстановка факторов. Это нечто иное, как уступка реальному историзму. Но и в такой форме представления Г. Спенсера являются аргументом в пользу тезиса о неравнозначности факторов при взгляде на историю в целом. При этом крайне важно опираться на анализ и понимание вполне конкретных исторический событий и процессов. Разница между тем и другим заключается лишь в уровне обобщения и абстракции, предполагающей отвлечение от конкретного многообразия явлений общественной среды.
Неисчерпаемое многообразие последних - продукт взаимосвязи и взаимовлияния совокупности факторов, различающихся в каждом случае по своей значимости и роли. Теория не является вывернутой наизнанку историей, следовательно, в случае если упомянутая неравнозначность проявляет себя в каждом событии, то это относится и к истории в целом. При этом конкретно-историческое исследование во всех его областях среди множества факторов показывает особую значимость экономических структур и экономической мотивации человеческой деятельности во все времена и эпохи этой деятельности, причем речь идет не только о политике, праве, социальной структуре общества и т.д., но и о духовных явлениях в целом.
Фундаментальное значение материальных отношений в истории состоит по сути в том, что они являются важным условием человеческого бытия, следовательно, в разной мере основой всех сфер человеческой деятельности. То, что принадлежит к глубинным, сущностно-значимым предпосылкам и условиям этой деятельности, не должна быть второстепенным или несущественным в ее познании. Развитие истории, изменение мира не устраняет значимости материального фактора, а именно - способа производства материальных благ в жизни людей, и объясняет сохраняющуюся значимость экономического детерминизма в различных вариантах, что важно для понимания истории сегодня.
ʼʼМаркс прав, разве тому, кто владеет средствами производства, землей, судами, станками, сырьем, готовым продуктом, не принадлежит и господствующее положение? Остается, однако, очевидно, что одних только этих двух координат, общества и экономики, недостаточно. Государство... играло свою, часто весомую роль в тех сооружениях, которые с помощью определенной типологии можно сгруппировать в различные социоэкономики мира: одни - с рабством, другие - с сервами и сеньорами, третьи - с деловыми людьми и предкапиталистами. Это значит, вернуться к языку Маркса, оставаться на его стороне, даже если отказаться от его точных выражений или чересчур строгого порядка, при котором всякое общество должно было бы плавно переходить от одной из своих структур к другой. Проблема остается проблемой классификации, проблемой продуманной иерархии обществ. И никому не уйти от этой крайне важно сти, притом начиная с уровня материальной жизниʼʼ, - писал Ф. Бродель .
Почему же? Уходят. Несогласие с истиной само по себе не означает ее опровержения. В данном случае нам важно другое: что значит эта уверенность - ʼʼникомуʼʼ?
Смысл позиции Ф. Броделя достаточно очевиден: в ней есть следы влияния представлений К. Маркса, но вполне марксистской ее назвать нельзя. В целом это позиция Броделя, а не Маркса. Другой пример этой уверенности - мнение Ч. Капхена: ʼʼ...никто не станет отрицать, что постепенное изменение способа производства в значительной степени влияет на политические и социальные институтыʼʼ . При этом отрицается и это. Но продолжим мысли Ч. Капхена: ʼʼЛогика исторического процесса, исторической эволюции неумолима: способ производства определяет историю, поскольку порождает фундаментальный механизм удовлетворения базовых человеческих потребностей и желаний. Образ, каким люди удовлетворяют свои потребности, порождает соответствующие формы управления и общественные идентичностиʼʼ . Важно подчеркнуть, что Ч. Капхен не причисляет себя к числу сторонников К. Маркса. Следовательно, тезис о фундаментальном значении экономических структур в истории перестал быть лишь марксистским. Он является составной частью самых разных теоретических представлений об истории. Сегодня данный тезис представляет собой истину с точки зрения разных методологических позиций, что также помогает понять его место и значение среди других действующих в истории видов детерминизма.
Демографический детерминизм - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Демографический детерминизм" 2017, 2018.
«Историю делают люди» - в этом тезисе заключена возможность формулировки отдельной теоретической проблемы, значимой для понимания любой эпохи человеческой истории. Речь идет о влиянии на ход событий, самых разных по масштабам и последствиям, колебания численности населения, ее динамики. Проблема демографического детерминизма - одна из сравнительно поздних в практике конкретного исторического исследования и области методологии.
Термин «демография» появился приблизительно в середине XIX в. В 1877 г. в популярной французской энциклопедии П. Ларусса (1817- 1875) впервые была опубликована статья «Демография». В справочных изданиях России статья под таким названием появилась в 1893 г. . Термин «демография» утвердился в научной литературе различных стран примерно в середине XX в. С этого же времени начинается формирование особой дисциплины - демографии, или исторической демографии. В связи с ее появлением в учебном расписании отечественных университетов в 1967 г. было издано учебное пособие «Курс демографии». Становление демографии в исследовательском плане и в области образования было связано с определением ее предмета и задач, что предполагало выявление роли демографического фактора в развитии истории. Этот процесс начался задолго до появления соответствующей дисциплины и ее терминологического обозначения.
Одним из первых среди поставивших эту проблему мыслителей был представитель французского Просвещения К. А. Гельвеций . Высказанные им идеи имели концептуальное значение. Согласно представлениям К.А. Гельвеция, рост численности населения лежит в основе всех перемен в развитии общества. Мыслитель проводил прямую связь между этим ростом и материальными отношениями и считал, что накопление богатства небольшой группой людей, как и нищета большинства обусловлены именно ростом численности. Накопление богатства приводит к развитию городов, в которые устремляются многие, потому что для бедных там «...больше помощи, для порока - больше безнаказанности, а для сладострастия - больше средств удовлетворить его» . Распространение нужды приводит к формированию все более сурового законодательства и к зарождению деспотизма. Рост численности населения приводит и к изменению формы правления: «Граждане какого-нибудь государства, сделавшись весьма многочисленными, чтобы собираться в одном и том же месте, назначали представителей» .
Это влечет за собой раскол интересов представителей и тех, кто их представляет. Сосредоточение собственности в руках все меньшего количества людей подрывает устойчивость власти. «Все империи пришли к разрушению, и падение их нужно датировать с того времени, когда народы, размножившись, стали управлять через своих представителей; когда эти представители, использовав различие интересов между представляемыми ими лицами, могли стать от них независимыми», - писал К. А. Гельвеции . Чрезмерно большая численность населения, по его мнению, является во всех странах конечной причиной порчи нравов.
Теория К. А. Гельвеция - это концепция демографического детерминизма, относящаяся к истории в целом, вследствие чего, очевидно, мыслитель был нимало не озабочен ни временными, ни территориальными особенностями развития. Это, впрочем, не помешало ему подметить некоторые весьма существенные особенности социальной стороны общественных перемен. Главный вывод К.А.Гельвеция: и накопление богатства, и его влияние на структуру власти, и состояние нравов восходят к фактору роста численности населения как своей первопричине.
Идеи К.А.Гельвеция оказались заразительными, они были в дальнейшем использованы представителями различных направлений философско-исторической мысли. В этой связи особо выделяется теория народонаселения английского экономиста Т. Р. Мальтуса (1766-1834). Ее суть такова. Людям присуще постоянное стремление к размножению, инстинкт. Это закон роста народонаселения, являющийся одним из законов природы. Т.Р. Мальтус проводит прямую и непосредственную связь между ростом народонаселения и ростом средств существования: количество населения удваивается каждые 25 лет, если не существует каких-либо сдерживающих факторов (геометрическая прогрессия), тогда как средства существования не могут увеличиваться быстрее, чем в арифметической прогрессии. Суть его дальнейших рассуждений сводится к поиску и обоснованию средств обуздания роста населения . Безусловно одно: между динамикой численности населения и производством жизненных средств существует связь, однако рост численности не означает автоматически ни накопления богатства (К.А.Гельвеции), ни роста нищеты (Т.Р.Мальтус). Все зависит от конкретной исторической ситуации.
В материалистическом понимании истории, начавшем формироваться в первой половине ХДХ в., человеческий фактор был изначально отнесен к числу фундаментальных.
«История есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений...», - писал К.Маркс . Материальное производство, развитие потребностей и «воспроизводство человеческой жизни» рассматривались в этой теории как важнейшие стороны развития истории на всем ее протяжении. Более определенно, с учетом различия значимости демографического фактора на разных ступенях развития истории, это нашло выражение в зрелом варианте теории: «Общественные порядки, при которых живут люди определенной исторической эпохи и определенной страны, обусловливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны, труда, с другой - семьи. Чем меньше развит труд..., следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей» . Речь идет не только о меняющейся значимости демографического фактора в зависимости от уровня развития производства, но и об учете последствий численности населения, его динамики для развития производства: «Увеличение населения увеличивает производительную силу труда, делая возможным большее разделение труда, большее комбинирование труда и т.д. Увеличение населения есть природная сила труда...», - писал К.Маркс . Но и этим еще не исчерпывается суть трактовки проблемы представителями марксизма. Возникает вопрос, постановки которого мы не находим у К. А. Гельвеция, хотя он дает на него ответ: «Население, его воспроизводство, численность и динамика численности - это естественная предпосылка и условие общественного развития, как, например, географическая среда, или это результат развития общества, причем вместе с тем и одна из его предпосылок?» Ответ К.А.Гельвеция однозначен: естественная и изначальная предпосылка.
Иной расклад у К. Маркса: «...бытие людей есть результат того предшествующего процесса, через который прошла органическая жизнь. Только на известной стадии этого процесса человек становится человеком. Но раз человек уже существует, он как постоянная предпосылка человеческой истории есть также ее постоянный продукт и результат, и предпосылкой человек является только как свой собственный продукт и результат» (выделено автором. - Н. С.) . В отношении реального исторического исследовании это означает то, что, опираясь на демографический фактор для объяснения чего-то, следует и его рассматривать в качестве продукта определенных предшествующих условий и обстоятельств развития общества; только в этом случае он является причиной, предпосылкой чего-то иного.
Следует оговориться: термин «демография» в материалистической теории того времени не употребляется.
В XX в. самая значительная попытка анализа проблемы демографического фактора была предпринята историками школы «Анналов», которые высказали идею о фундаментальном значении численности населения и ее динамики. «...Насколько же несовершенны наши знания о численности населения мира вчерашнего, но ведь как для краткосрочного цикла, так и для долгосрочного, как на уровне местных реальностей, так и на огромной шкале реальностей всемирных - все связано с количеством, с колебаниями численности людей», - писал Ф. Бродель . Тем не менее, представители школы «Анналов» не рассматривали демографическую структуру общества в качестве его первоосновы. Концепция «глобальной истории» Ф. Броделя основана на признании действия и взаимодействия в истории совокупности факторов и различных уровней ее развития. По его мнению, ментальные, демографические структуры - лишь отдельные составляющие из упомянутого взаимодействия. Наиболее исследованными из них Ф. Бродель считал экономическую, социальную, политическую и культурную системы. Каждая из них в свою очередь делится на подсистемы; системы (факторы) взаимодействуют, переходят друг в друга, благодаря чему любая из них может стать определяющей в той или иной ситуации. Таким образом, демографический фактор в этой структуре представлений взаимодействует с другими.
В последующем развитии школы «Анналов» отношение к нему изменилось, что особенно отчетливо проявляется в концепции «серийной истории» одного из ведущих представителей третьего поколения школы П. Шоню (1923 - 2002) . Концепция «серийной истории» складывалась во многом под влиянием взглядов Ф. Броделя, хотя ее суть значительно отличается от источника влияния. Развитие «серийного подхода» к истории предполагает ориентацию на изучение повторяемости в истории с применением к ее анализу количественных методов в противовес «событийной» истории. В центре внимания П. Шоню экономическая история, однако, общий смысл концепции заключается во взаимодействии ряда наук о человеке - демографии, антропологии и этнологии. Историческая демография, по мнению историка, находится в центре всего: экономики, производства, биологии, а также жизни, смерти, любви. Демография опосредованно готовит встречу истории со всеми науками о человеке.
Столь явное преувеличение П. Шоню роли демографии в упомянутом междисциплинарном синтезе не означает отсутствия элементов рационального подхода к изучению динамики населения и т.д., однако это уже другая проблема.
Таким образом, развитие исторического познания привело к возникновению относительно самостоятельной области знаний - демографии, или, если речь идет о прошлом, - исторической демографии . Подавляющее большинство исследований посвящено выяснению того, что такое демография, каковы условия формирования численности населения, какова ее динамика и в чем причины такого рода динамики, каково соотношение исторической науки и демографии и т.д. Это вполне понятно и оправданно, прежде всего, потому, что демографический фактор не является естественным, природным началом в развитии исторических явлений и процессов. Следовательно, его нельзя считать первоосновой человеческой деятельности, или ее отправной, которая от самой этой деятельности не зависит и является только причиной. Демографический детерминизм в этом смысле устарел и не относится к числу современных научных обоснованных вариантов решения проблемы, хотя элементы этих представлений не изжиты до сих пор и встречаются у известных историков. Демографический фактор является предпосылкой и условием дальнейшего развития общества только в качестве продукта и результата общественного развития. Он является не внешней, а внутренней составляющей всех общественных процессов и структур. К этому следует добавить особую остроту демографической проблемы в современной России, переживающей демографический кризис. Демографы рисуют довольно мрачную картину на будущее. По данным статистики, в 1987 г. российские роддома криком огласили 2,5 млн новорожденных; в 1999 г. - 1 млн 200 тыс. В 2010 г., по прогнозам, в России родится всего 600 тыс. детей. Прежде всего необходимо объяснить такую динамику рождаемости.
Демографический фактор, динамика численности населения не сводится к какой-либо одной причине, скажем, материальным отношениям. Демографический взрыв на планете во второй половине XX в. (2,5 млрд в середине XX в. и более 6 млрд в начале XXI в.) ученые объясняют улучшением качества жизни, снижением смертности. Однако есть факты, не укладывающиеся в эту схему объяснения. Академик Н.Н.Моисеев (1917-1998) указывал на парадоксы демографии: вспышки рождаемости в Индии наблюдались в годы наиболее жестоких стихийных бедствий, голода и эпидемии - и при этом рост средней продолжительности жизни был сопряжен со снижением рождаемости.
Финские ученые проследили изменение рождаемости в Скандинавских странах в XX в.: пики рождаемости пришлись на годы обеих мировых войн. Демографы, полагающие, что пики рождаемости приходятся на конец войны, когда солдаты возвращаются домой, оказались не правы: Швеция не воевала, а подъем рождаемости в конце обеих войн наблюдались и в этой стране. Таким образом, проблемы, связанные с формированием демографического фактора, хранят немало тайн. Еще менее изучено влияние этого фактора на развитие этого общества.
Мы рассмотрели различные виды детерминизма, наиболее актуальные и интенсивно анализируемые проблемы в развитии философско-исторической мысли. Появились и другие представления о действии причинно-следственных связей в истории и их разновидностях. Основатель психоанализа З. Фрейд (1856-1939) писал о глубинах бессознательного, в котором, по его мнению, хранились тайны мотивов человеческого поведения. Впрочем, об одном из таких мотивов - половом инстинкте - он высказывался вполне определенно. Развитие общества - это, согласно З.Фрейду, процесс обуздания полового инстинкта и использования его для решения разного рода социальных проблем . Бурное развитие техники в XX в. и, как одно из последствий этого, возникновение экологических проблем породили технический и экологический виды детерминизма. Их суть в признании решающей роли в истории развития техники и технологии, а также в отнесении возможностей среды обитания к фактору аналогичной значимости .
Таковы основные представления о факторах развития истории, причем появление новых факторов является результатом развития не только философско-исторической мысли, но и самой истории. Однако вполне очевидно, что история всегда характеризовалась действием многочисленных факторов, совокупностью причинно-следственных связей и зависимостей. Ясно и другое: то, что составляет ткань истории, является результатом взаимодействия факторов, причем это проявляющееся в событиях и процессах взаимодействие многообразно, как и мера значимости каждого из них в любой конкретной ситуации. В истории такого фактора, который бы являлся единственной и конечной основой ее развития, не существует. Представители философско-исторической мысли, как видно, мало считались с этим фактором, сторонники того или иного вида детерминизма искали первопричину, главный фактор, лежащий в основе всего сущего и все объясняющий.
Значение иных по отношению к нему факторов признавалось, но они рассматривались в качестве побочных, второстепенных. Поиск первопричины положительно характеризует мышление, как доказательство стремления дойти до самой глубокой, скрытой от поверхностного наблюдения сути событий и процессов, однако упомянутый поиск бессмыслен с точки зрения искомого конечного результата. История - это продукт взаимодействия факторов, в котором причина и следствие меняются местами: следствие оказывает обратное влияние на причину и в свою очередь становится причиной чего-то нового. Следовательно, не монокаузальность, а многофакторный подход к истории является единственно рациональным способом ее изучения. Однако этим проблема не исчерпывается.
В связи с отрицанием монокаузальности возникает вопрос о соотношении факторов, причем в соответствии с этим следует различать области конкретного исторического анализа, связанного с объяснением реальных событий, и теоретического мышления. При изучении любого события совокупность причин (факторов), его породивших, будет всегда особой, связанной именно с данной ситуацией. Будут ли эти причины равноценны по значимости? Вовсе нет, различие по этому признаку в любом случае очевидно и не требует особого доказательства. Например, один и тот же фактор - географическая среда - имел различное значение в земледелии Древнего Египта, Древнего Рима, средневековой Скандинавии и т.д.
Что же касается проблемы соотношения факторов как методологической проблемы (по отношению к истории в целом), то существуют два подхода к ее решению. Согласно первому подходу факторы равноценны. Таких взглядов придерживался представитель позитивизма, автор теории факторов Г. Спенсер . Выделяя в истории совокупность факторов, ученый отстаивал их равнозначность. Однако он считал, что факторы равноценны в принципе, но по отношению к конкретной ситуации на первое место по значимости выдвигаются отдельные факторы (или один), остальные же этим свойством не обладают; меняется ситуация и с ней приходит новая расстановка факторов. Это нечто иное, как уступка реальному историзму. Но и в такой форме представления Г. Спенсера являются аргументом в пользу тезиса о неравнозначности факторов при взгляде на историю в целом. Однако необходимо опираться на анализ и понимание вполне конкретных исторический событий и процессов. Разница между тем и другим заключается лишь в уровне обобщения и абстракции, предполагающей отвлечение от конкретного многообразия явлений общественной среды.
Неисчерпаемое многообразие последних - продукт взаимосвязи и взаимовлияния совокупности факторов, различающихся в каждом случае по своей значимости и роли. Теория не является вывернутой наизнанку историей, следовательно, если упомянутая неравнозначность проявляет себя в каждом событии, то это относится и к истории в целом. Однако конкретно-историческое исследование во всех его областях среди множества факторов показывает особую значимость экономических структур и экономической мотивации человеческой деятельности во все времена и эпохи этой деятельности, причем речь идет не только о политике, праве, социальной структуре общества и т.д., но и о духовных явлениях в целом.
Фундаментальное значение материальных отношений в истории заключается в том, что они являются важным условием человеческого бытия, следовательно, в разной мере основой всех сфер человеческой деятельности. То, что принадлежит к глубинным, сущностно-значимым предпосылкам и условиям этой деятельности, не может быть второстепенным или несущественным в ее познании. Развитие истории, изменение мира не устраняет значимости материального фактора, а именно - способа производства материальных благ в жизни людей, и объясняет сохраняющуюся значимость экономического детерминизма в различных вариантах, что важно для понимания истории сегодня.
«Маркс прав, разве тому, кто владеет средствами производства, землей, судами, станками, сырьем, готовым продуктом, не принадлежит и господствующее положение? Остается, однако, очевидно, что одних только этих двух координат, общества и экономики, недостаточно. Государство... играло свою, часто весомую роль в тех сооружениях, которые с помощью определенной типологии можно сгруппировать в различные социоэкономики мира: одни - с рабством, другие - с сервами и сеньорами, третьи - с деловыми людьми и предкапиталистами. Это значит, вернуться к языку Маркса, оставаться на его стороне, даже если отказаться от его точных выражений или слишком строгого порядка, при котором всякое общество должно было бы плавно переходить от одной из своих структур к другой. Проблема остается проблемой классификации, проблемой продуманной иерархии обществ. И никому не уйти от этой необходимости, притом начиная с уровня материальной жизни», - писал Ф. Бродель .
Почему же? Уходят. Несогласие с истиной само по себе не означает ее опровержения. В данном случае нам важно другое: что значит эта уверенность - «никому»?
Смысл позиции Ф. Броделя достаточно очевиден: в ней есть следы влияния представлений К. Маркса, но вполне марксистской ее назвать нельзя. В целом это позиция Броделя, а не Маркса. Другой пример этой уверенности - мнение Ч. Капхена: «...никто не станет отрицать, что постепенное изменение способа производства в значительной степени влияет на политические и социальные институты» . Однако отрицается и это. Но продолжим мысли Ч. Капхена: «Логика исторического процесса, исторической эволюции неумолима: способ производства определяет историю, поскольку порождает фундаментальный механизм удовлетворения основных человеческих потребностей и желаний. Образ, каким люди удовлетворяют свои потребности, порождает соответствующие формы управления и общественные идентичности» . Важно подчеркнуть, что Ч. Капхен не причисляет себя к числу сторонников К. Маркса. Следовательно, тезис о фундаментальном значении экономических структур в истории перестал быть лишь марксистским. Он является составной частью самых разных теоретических представлений об истории. Сегодня этот тезис представляет собой истину с точки зрения разных методологических позиций, что также помогает понять его место и значение среди других действующих в истории видов детерминизма.
|
Детерминизм |
|
(от лат. determinare - определять) Психология. Словарь (Полиздат, 1990): Закономерная и необходимая зависимость психических явлений от порождающих их факторов. Детерминизм включает причинность как совокупность обстоятельств, предшествующих во времени следствию и вызывающих его, но не исчерпывается этим объяснительным принципом, поскольку существуют и другие формы детерминизма, а именно: системный детерминизм (зависимость отдельных компонентов системы от свойств целого), детерминизм типа обратной связи (следствие воздействует на вызвавшую его причину), детерминизм статистический (при одинаковых причинах возникают различные в известных пределах эффекты, подчиненные статистической закономерности), целевой детерминизм (предваряющая результат цель как закон определяет процесс его достижения) и др. Развитие научного знания о психике связано с разработкой различных форм детерминизма. Длительное время оно ориентировалось на механический детерминизм, который представлял обусловленность психических явлений материальными факторами либо по образцу взаимодействия объектов в мире механики, либо по образцу работы технических устройств (машин). Несмотря на ограниченность этого воззрения (психические явления рассматривались только как последствия внешних влияний), оно дало психологии ее важнейшие учения: о рефлексе, ассоциациях, аффекте и др. В середине XIX в. возник биологический детерминизм, открывший своеобразие поведения живых систем (учение Дарвина о естественном отборе) и утвердивший взгляд на психику как необходимую для их выживания функцию. Если механический детерминизм представлял психику побочным явлением (эпифеноменом), то теперь она выступила в качестве неотъемлемого компонента жизнедеятельности. В дальнейшем, когда было установлено, что этот компонент имеет самостоятельное причинное значение, возник психологический детерминизм, получивший, однако, неадекватную теоретическую трактовку в учении об особой психической причинности, якобы противостоящей материальной (В. Вундт). Иное понимание психологического детерминизма сложилось в трудах естествоиспытателей (Г. Гельмгольц, Ф. Дондерс, И. М. Сеченов и др.), показавших, что обусловленные воздействием внешних объектов на организм психические явления (образ, реакция выбора и др.) формируются по законам, отличным от физических и биологических, и на этой основе выступают как особые регуляторы поведения. Внедрение в психологию идей естественнонаучного психологического Д. привело к ее обособлению в самостоятельную область знания, изучающую процессы, подчиненные собственным закономерностям. Новая форма детерминизма была разработана марксистской философией, согласно которой активность сознания людей коренится в их образе жизни. Это создало методологические предпосылки для реализации принципа детерминизма на уровне психосоциальной организации человеческой деятельности. В советской психологии была выдвинута трактовка детерминизма как действия «внешних причин через внутренние условия» (С. Л. Рубинштейн) и трактовка детерминизма как действия «внутреннего через внешнее» (А. Н. Леонтьев). Однако обе эти формулы являются односторонними. Основной принцип объяснения психики человека с позиций диалектического материализма намечен положением о том, что, изменяя реальный, независимый от сознания мир своей предметной деятельностью, ее субъект изменяется сам. Благодаря этой деятельности одновременно порождаются и «внешнее» (продукты материальной и духовной культуры, в которых воплощаются сущностные силы человека), и «внутреннее» (сущностные силы человека, формирующиеся в процессе их объективации в этих продуктах). |
Юрий Семёнов
3.5. Возникновение демографического детерминизма: к. Гельвеций, а. Барнав
А между тем к середине XVIII в. проблема развития общества стала особо актуальной. Ведь к этому времени окончательно оформилась и идея последовательной смены в истории человечества трех типов социально-исторических организмов: дикарского, варварского и цивилизованного, и концепция четырех стадий развития человеческого общества в целом: охотничье-собирательской, пастушеской, земледельческой и торгово-промышленной. А во второй половине века наполнилась конкретным содержанием схема смены трех (а у некоторых авторов и четырех) стадий эволюции цивилизованного общества. Общепризнанным стало, что античное общество было рабовладельческим, средневековое - феодальным, а общество нового времени - торгово-промышленным.
Окончательно утвердилась идея не просто развития человеческого общества в целом, а поступательного его развития, т.е. прогресса. И поэтому на первый план выдвинулся вопрос о том, в результате действия какой силы (или каких сил) происходил переход от одной всеобщей стадии развития общества к другой. Географический детерминизм ответа на этот вопрос не давал. Нужно было искать другие естественные факторы.
И в качестве такого фактора была названа динамика народонаселения общества. Возник демографический детерминизм. О демографическом детерминизме можно говорить только в том случае, когда не просто признается влияние демографического фактора на развитие общества, а когда он рассматривается в качестве главной силы, определяющей либо характер общественного строя, либо подъем общества с одной стадии развития на другую, либо то и другое вместе.
Влияние демографического фактора на развитие общества было подмечено давно. Дж. Вико в своих «Основаниях новой науки об общей природе наций» (1725) высказал идею, что в результате роста населения людям стало не хватать «доброхотных плодов природы» и они тогда «стали обрабатывать землю и засевать ее хлебом».[21 ]Морелли в своем «Кодексе природы» (1755) считал переход от естественного состояния с общей собственностью и патриархальным правлением к цивилизованному состоянию с частной собственность и всеми порождаемыми ею пороками результатом прежде всего роста населения.
В дальнейшем эти идеи были разработаны французским материалистом К. А. Гельвецием в труде «О человеке» (1769, 1773; русск. перевод: Соч. в 2-х т. Т. 2. М., 1974). Им была создана первая, хотя и довольно абстрактная концепция демографического детерминизма.
Однако идея демографического детерминизма с самого начала имела и противников. Не отрицая влияния динамики населения на развитие общества, они в то же время указывали на то, что сама эта динамика во многом определяется характером общества. Об этом писали англичанин Роберт Уоллес (1697-1771) в книге «Исследование о численности человечества» (1753) и американский просветитель Бенджамен Франклин (1706-1790) в работах «Наблюдения, касающиеся увеличения человечества и населенности стран» (1751) и «Заметки по некоторым из предшествующих наблюдений, подробно показывающие влияние нравов на население» (русск. перевод: Избранные произведения. М., 1956) и известный естествоиспытатель Жорж Луи Леклерк, граф де Бюффон (1707 - 1778) в пятом томе своей «Естественной истории» (1749 - 1804). В книге Франсуа Жана маркиза де Шателлю (1734-1788) «Об общественном счастье или размышления о положении людей в различные эпохи истории» (1772), указывалось на зависимость численности населения от степени обеспеченности общества средствами существования. Автор отмечал, что во взаимоотношении земледелия и численности населения ведущая роль принадлежит первому.
Но несмотря на возражения противников идеи демографического детерминизма набирали силу. Они, например, довольно отчетливо проявились в работе англичанина Джозефа Таунсенда «Исследование законов о бедных доброжелателем человечества» (1786), которая будет подробно рассмотрена ниже (3.10.2 ).
Демографический детерминизм присутствует в работе Антуана Барнава (1761 - 1793) «Введение во Французскую революцию» (русск. перевод первых 9 глав: Хрестоматии по французскому материализму XVIII века. Выпуск 2-ой. Пг., 1923). По мнению А. Барнава, который был сторонником четырехчленной периодизации истории человечества, именно рост населения привел к переходу от охоты к пастушеству, от него к земледелию, а затем и к возникновению мануфактуры. Однако эту точку он не выдерживал до конца последовательно. Если в одних местах его работы как решающий выступал демографический фактор, то в других - географический. По-видимому, он одним из первых, если не первый провел деление страны на континентальные и прибрежные (морские), которое потом легло в основу современных концепций геополитики. Наряду с демографическим и географическим детерминизмом в построениях А. Барнава присутствует и то, что принято именовать экономическим детерминизмом.
Но демографический детерминизм в варианте, представленном именами К. Гельвеция и А. Барнава, если в какой-то степени и объяснял переход от одной формы хозяйства к другой, то для понимания характера общественного строя давал очень мало. И совсем ничего он не давал для понимания существовавших в обществе социальных идей, общественного мнения. Это и побуждало А. Барнава заниматься поисками иных решений проблемы движущих сил общества.
21 . Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. М.-Киев, 1994. С. 216.
| " |
Популярным в XIX и XX вв. продолжал оставаться и демографический детерминизм. К демографическому фактору обращался, например, Л. Гумплович. В плодовитости людей он видел причину грабительских набегов, войн, покорения одних народов другими, а тем самым и возникновения общественных классов и государства. С расцветом общества и увеличением благосостояния его членов начинается «забота о достижении будущего благосостояния потомства путем ограничения естественного размножения народа». Рост населения останавливается, затем наступает его убыль. Все это порождает экономическую слабость и политический упадок, что делает общество легкой добычей тех народов, которые в силу природной плодовитости растут.
Демографический детерминизм разрабатывался в работах французских социологов Адольфа Коста (1842 - 1901) «Принципы объективной социологии» (1899) и «Опыт народов и предложения, на нем основанные» (1900) и Анри Секретана (1853 - 1916) «Население и нравы». А. Кост утверждал, что рост численности и плотности населения полностью определяет все изменения, происходящие в сфере и политики, и экономики, и права, и религии, и технический знаний. Он зашел в своем увлечении столь далеко, что это вызвало возражения со стороны других, более считающихся с фактами, поборников демографического детерминизма.
Отдал дань этому направлению Э. Дюркгейм. В работе «О разделении общественного труда» (1893) он видел главную причину перехода общества от механической солидарности к органической, прежде всего в росте плотности населения, а тем самым - плотности общества и увеличении его объема. «Мы не говорим, - пишет Э. Дюркгейм, - что возрастание и уплотнение обществ допускают все большее разделение труда, но утверждаем, что они обуславливают его необходимость. Это не орудие, посредством которого осуществляется разделение труда; это - определяющая причина его».
В России идеи демографического детерминизма отстаивал Дмитрий Иванович Менделеев (1834-1907) в работах «Заветные мысли» (Ч. 1-3. СПб., 1903-1905; М., 1995; 2 и 9 главы опубликованы: Менделеев Д.Н. К познанию России. М., 2000) и «К познанию России» (СПб., 1906; М., 2002). «...Человечество взятое в целом, - писал он, -...проникнуто инстинктивным стремлением к сохранению и развитию человеческого потомства...». Именно эта «любовь к потомству» и «привела к разделению труда и к тем неравенствам, которые неизвестны в диком животном или начальном патриархальном быте (хотя в нем уже видны на то начатки) и ведет к разделению жителей по их экономическому положению на разные классы...». Д.И. Менделеев был противником марксизма. Но к демографическому детерминизму склонялись, как мы уже видели, и некоторые российский ученые, считавшие себя марксистами (A.A. Богданов).
Эта концепция имеет массу сторонников и в наши дни. Она существует сейчас как самостоятельно, так и в качестве момента направления, именуемого экологическим детерминизмом (инвайронментализмом).
Идеи демографического детерминизма развивал в работе «Подсечно-огневое земледелие среди киукуру и его значение для культурного развития в бассейне Амазонки» (1961) известный американский этнограф Роберт Карнейро. Рост населения в условиях, когда площадь земли, пригодной к обработки, ограничена, ведет к переходу к более интенсивным методам хозяйства, к соперничеству между племенами и войнам. Войны имеют своим следствием подчинение одних племен другими и возникновение данничества. В последующем подчиненные племена инкорпорируются в состав общества завоевателей. Возникают вождества.
Идет процесс увеличения политических единиц. Как племена, так и вождества объединяются в союзы или конфедерации. Победоносные вождества возрастают в размерах и в конце концов возникают крупные завоевательные государства. Внутри этих новых обществ возникает знать. Пленников превращают в рабов. «Инкорпорация рабов в завоевательное государство завершает стратификацию общества на четыре главных класса: вождей (или королей), знать, коммонеров (рядовых общинников - Ю.С.) и рабов».
Сами за себя говорят названия работ датского экономиста Эстер Босеруп «Условия агрикультурного роста. Экономика аграрных изменений под давлением народонаселения» (1965) и американского этнолога Марка Натана Коэна «Пищевой кризис в преистории. Перенаселение и возникновение земледелия» (1977).
Социолог и демограф О.Д. Дункан в работе «Социальная организация и экосистема» (1964) вводит понятие экологической экспансии. Она начинается с роста населения. Это требует увеличения количества энергии и материалов, извлекаемых обществом из внешней среды, что в свою очередь предполагает выработку новых форм организации человеческих коллективных усилий в этой области. Конечный результат - переход общества с одной стадии эволюционного развития на другую, более высокую. Как уже указывалось, таких стадий в концепции О.Д. Дугласа семь: от этапа бродячих групп охотников и собирателей до уровня индустриальных государственных обществ.
Американский социолог и демограф Дж. Матрас в книгах «Народонаселение и общества» (1973) и «Введение в народонаселение: Социологический подход» (1977) настаивает на том, что в обществах любого типа рост населения влечет за собой социальные структурные изменения: дифференциацию и разделение труда, экспансию социальных границ и принятие инноваций, что имеет следствие переход с одной стадии социальной эволюцию на другую. Таких этапов в схеме Дж. Матрас, как мы уже видели, восемь.
Другой американский социолог и демограф Джулиан Линкольн Саймон в работах «Экономика роста народонаселения» (1977) и «Теория народонаселения и экономического роста» (1986) выдвигает концепцию «народонаселенческого толчка» (population-push). Суть ее состоит в том, что рост населения и связанное с ним увеличение потребностей и нужд делает необходимым более интенсивный труд, что вызывает к жизни множество изобретений, прогресс техники и увеличение производительности. Эту концепцию Дж. Саймон пытается обосновать как фактами из истории Древней Греции, Рима, средневековой Европы, так и данными современности.
Популярен демографический детерминизм и у части историков. Как писал французский историк Луи Шевалье: «Недостаточно принять во внимание, что демография является одной из составных частей социальной истории, ибо она возрождает ее главный и, как правило, забытый объект население. Демография в качестве привилегированной дисциплины должна, наконец, вступить в полные права... Лидирует демография. Единственная и незаменимая». Идея решающей роли демографического фактора пронизывает его работу «Трудящиеся и опасные классы Парижа в первой половине XIX века» (1958).
Идея демографического детерминизма присутствуют в работах академика Никиты Николаевича Моисеева (1917 - 2000) «Мировоззрение современного рационализма. Введение в теорию самоорганизации» (Моисеев Н.И. Расставание с простотой. М., 1998) и «Быть или не быть... человеку» (М., 1999). Автор плохо знает исторические факты, что нисколько не мешает ему претендовать на осмысление всего пути человечества и предсказание его дальнейшей судьбы.
Задолго до марксизма возникают и развиваются теории, признающие прогрессивное развитие общества и ставящие его в зависимость от какого-либо материального фактора. Одной из таких теорий является демографический детерминизм.
Отдельные попытки объяснения истории развития человечества ростом населения появились уже в древности и средние века. Однако лишь в XVIII в. начинают оформляться элементы будущей концепции демографического детерминизма (Ж--Ж. Руссо, К. А. Гельвеции). Позднее, в учении Т. Р. Мальтуса, рост населения стал рассматриваться как независимая переменная величина, как источник бедности и нищеты масс. Однако мальтузианская концепция народонаселения не была теорией исторического процесса в строгом смысле этого слова, так как она не устанавливала зависимости между качественными этапами роста населения и изменениями формы общества.
Наряду с мальтузианством - пессимистической формой демографического детерминизма - в конце XIX - начале XX в. получает большое развитие оптимистическая форма демографического детерминизма (А. Кост, А. Секретам, О. Бугле). Особое распространение она получает во Франции, для которой в последние десятилетия XIX в. были характерны медленные темпы роста населения и где мальтузианство не пользовалось популярностью.
Именно в это время французский политэконом и статистик А. Кост (1842-1901) выпустил две работы - «Принципы объективной социологии» (1899) и «Опыт народов и предложения, на нем основанные» (1900), в которых он пытается доказать, что все социальные явления зависят от демографического фактора. «...Зарождение и развитие цивилизации, - писал А. Кост, - происходит повсюду, где идет интенсивная торговля, где осуществляются военные захваты, наблюдается объединение земель, где создаются федеративные союзы, и все это объясняется ростом и распространением одного и того же социального фактора - численности и плотности населения». Этот фактор и лег в основу предложенной А. Костом периодизации исторического процесса. Она состоит из шести эпох, которым соответствуют четыре стадии социальной эволюции.
Первой эпохе соответствует первая стадия эволюции, которую Кост называет феодализмом, относя ее существование к периоду до основания Рима. Все население в этот период состоит из отдельных семей, проживающих в укрепленных поселках. Необходимые средства существования производятся внутри каждой семьи.
Вторая эпоха, существовавшая от основания Рима до правления Юлия Цезаря, соответствует второй стадии социальной эволюции, которую А. Кост называет коммуникализмом. Рост населения приводит к тому, что основной формой поселений становятся города. Часть продукции начинает производиться «а рынок. Возникают социальное неравенство, сословия. К власти приходят военные и жрецы.
Третья эпоха охватывает период от правления Юлия Цезаря и до появления варварских королевств. Она соответствует третьей стадии социальной эволюции, которую Кост характеризует как этатизм. Население возрастает настолько, что центрами жизни становятся крупные города-полисы типа Рима. Рост спроса на ремесленные изделия приводит к возникновению мануфактур. Торговля перерастает границы метрополии, захватывая колонии и провинции. Углубляется классовое неравенство, гражданская власть обособляется от военной. В период четвертой и пятой эпох замедляется рост населения, устанавливается монархическая форма правления. Это, как полагает А. Кост, вызывает регресс в развитии общества. Поэтому данные эпохи соответствуют второй и третьей стадиям социальной эволюции.
Шестая историческая эпоха начинается с буржуазных революций. Она образует четвертую стадию социальной эволюции - плутократический парламентаризм. Увеличение населения способствует расширению границ, росту столиц. Ручной труд сменяется машинным, углубляется социальное неравенство, основанное на богатстве и образовании, возникает и обособляется законодательная власть.
Таким образом, считает А. Кост, существует прямая связь между ростом населения и прогрессом общества, при этом более могущественные государства поглощают или ассимилируют более слабые.
В XX в. появляются попытки объединить демографический детерминизм с концепцией исторических циклов. Итальянский демограф К. Джини (1884-1965) выдвинул теорию, связывающую воспроизводство населения со стадиями развития нации.
Каждая нация, с точки зрения Джини, проходит три периода: молодость, зрелость и старость. В период молодости в нации преобладают люди молодых возрастов, что обусловливает высокие темпы роста населения. Это приводит к социальному расслоению общества, к дифференциации рождаемости у различных классов. Образуется избыток населения, который используется для проведения интенсивной колонизационной и экспансионистской политики.
На стадии зрелости растет благосостояние как в результате сокращения рождаемости, так и вследствие эксплуатации колоний и зависимых стран. Высокая рождаемость сохраняется только у низших классов. Однако индустриализация, урбанизация и демократизация общества повышают вертикальную мобильность низших слоев, что также приводит к падению рождаемости. Нация из воинственной становится мелкобуржуазной, наступает закат общества, старость нации. Эти процессы усиливает миграция населения из сельской местности в города. Возникают трудности в обеспечении населения продовольственными товарами, а промышленности сырьем. Все это приводит к истощению производства, к усилению социальных конфликтов. Выход из создавшегося положения Джини видит в эмиграции и войнах, в поглощении слабых народов более сильными.
Теория К. Джини более дифференцированно подходит к анализу воспроизводства населения. Однако и она не может преодолеть схематизм и внеисторизм, характерный как для демографического-детерминизма, так и для циклических теорий. Более того, считая войны и экспансию закономерным следствием роста населения, она объективно оправдывала итальянский фашизм, его экспансионистскую политику. В этом заключается ее внутреннее родство с реакционным неомальтузианством и германской геополитикой.
В послевоенные годы демографический детерминизм уже не выступает в качестве самостоятельного учения, а дополняется географическим или технологическим детерминизмом (теории порочного круга нищеты, теории стадий роста и т. д.).
