В беседе с корреспондентом «НГР» бывшие сотрудники Совета по делам религий вспоминают, как они пришли на работу в эту организацию, делятся наиболее яркими впечатлениями о том периоде и рассуждают, нужна ли аналогичная структура в современной России.

Татьяна Андреева , начальник Юридического отдела Совета по делам религий при СМ СССР. В настоящее время заместитель председателя Высшего Арбитражного суда РФ.

На работу в Совет по делам религий я пришла, можно сказать, случайно. После окончания аспирантуры юридического факультета МГУ имени Ломоносова и защиты в 1981 году кандидатской диссертации я работала преподавателем в Мордовском госуниверситете, а с 1983 по 1985 год – доцентом на юрфаке МГУ по срочному договору. Когда срок договора истек, в процессе поиска новой работы я по рекомендации одного из преподавателей факультета обратилась в СПДР. Меня приняли на работу старшим юрисконсультом в Юридический отдел, а уже через год я возглавила отдел.

Это был один из самых значимых и интересных периодов в моей профессиональной деятельности. Работая в Юридическом отделе Совета, приходилось решать и обычные правовые вопросы, свойственные любой юридической службе любого ведомства, и специфические вопросы, связанные с реализацией полномочий Совета по контролю за обеспечением свободы совести.

Так, в моей практике был случай, когда усилиями Юридического отдела было восстановлено воинское звание священнослужителю, которого он был лишен в связи с поступлением в духовную семинарию. Нашим отделом были подготовлены и внесены на рассмотрение коллегии Совета материалы, касавшиеся отмены целого ряда решений СПДР, ограничивающих свободу совести. Они касались ограничений на обучение религии, совершение религиозных обрядов, колокольный звон и т.д.

Однако наиболее важным для себя событием в период работы в СПДР я считаю разработку проекта закона СССР о свободе совести и религиозных организациях. Процесс его разработки и обсуждения, в том числе с участием СМИ, представителей конфессий и юристов, позволил не только предусмотреть такие значимые положения, как равное отношение ко всем религиозным организациям, наделение их правами юридического лица, имущественными правами, в том числе правом собственности, альтернативную воинскую службу и т.п., но и изменить отношение к нашей стране на международном уровне, поскольку разработка и принятие данного закона отвечали всем демократическим принципам.

Полагаю, что и в настоящее время есть необходимость в существовании государственного органа по делам религий. Функции, которые в свое время выполнял Совет по делам религий, «рассредоточены» сейчас по различным ведомствам, что вызывает необходимость в координации их деятельности, исключении дублирования и т.п. В круг полномочий такого органа могли бы входить: проведение государственной политики в сфере взаимодействия государства и религиозных организаций, осуществление контроля за обеспечением свободы совести, регистрация религиозных организаций, международное сотрудничество.

Владимир Пудов , инспектор и специалист Отдела по делам протестантских Церквей, иудейской религии и сект Совета по делам религий при СМ СССР. В настоящее время президент Генерального синода Евангелическо-Лютеранской Церкви России Аугсбургского исповедания.

В Совет по делам религий я попал по распределению. На философский факультет МГУ, который я окончил в 1987 году, пришла заявка от СПДР – им требовался специалист с гуманитарной подготовкой, разбиравшийся в религиозной проблематике. Эту работу предложили мне.

О работе у меня остались самые теплые воспоминания. К 1987 году ситуация в стране в целом изменилась, стало больше свободы и толерантности – при том, что административный аппарат и идеология оставались теми же. Нам давали задания и требовали просто-напросто собирать и предоставлять объективную информацию. Чувствовалась отдача от своей работы.

Вспоминается, как мы занимались регистрацией Общества сознания Кришны. Мы проводили научные исследования в буквальном смысле слова. Мы консультировались с сотрудниками Института США и Канады и Института востоковедения, обращались в Институт психиатрии. Вместе со специалистами из Института питания мы проверяли пищу кришнаитов, нам давали заключение о возможном влиянии такой диеты на здоровье человека. Про кришнаитов говорили, что они оторваны от общества, ни с кем не контактируют, – и нам приходилось проверять, так это или нет. Мы ходили к кришнаитам на работу, расспрашивали их коллег, родственников и т.д. В итоге Общество сознания Кришны зарегистрировали, потому как мы не нашли для этого никаких препятствий.

В свое время без такого органа, как Совет по делам религий, религиозным организациям было не обойтись. Вот пример: баптистам нужно строить молельный дом, но без содействия Совета они не достали бы стройматериалов. Какой еще орган мог бы добиться разрешения на издание или ввоз религиозной литературы?! Сейчас место религии в обществе изменилось и орган с функциями СПДР уже не нужен. Однако это не значит, что подобный орган не нужен вовсе, ведь у многих, прежде всего небольших религиозных организаций и Церквей, по-прежнему возникают проблемы с помещениями, землеотводом и т.п. При администрации президента, при правительстве и парламенте существуют специальные отделы, которые занимаются религиозными вопросами. Однако они разобщены, и религиозным организациям подчас трудно понять, куда обращаться. Кроме того, новый государственный орган по делам религий мог бы осуществлять религиоведческую экспертизу.

Анатолий Лещинский , сотрудник Отдела Православных Церквей Совета по делам религий при СМ СССР. В настоящее время доцент Московского государственного социального университета.

Я приступил к работе в Совете по делам религий в 1982 году, до этого около пятнадцати лет проработав в Загорском государственном историко-художественном музее-заповеднике на территории Троице-Сергиевой лавры. Мне довелось познакомиться с главой Отдела Православных Церквей СПДР Генрихом Александровичем Михайловым. В то время я готовил кандидатскую диссертацию, посвященную взаимоотношениям религии и культуры. В музее приходилось больше времени уделять экспонатам а меня потянуло в философию, начали занимать вопросы государственно-церковных отношений. Тогда у меня и состоялся разговор с Михайловым о моем переходе. Я сомневался, смогут ли меня устроить на работу в Совет, ведь туда зачастую приходили по партийной линии. Однако Михайлов заверил меня, что ситуация изменилась и им в СПДР «нужны специалисты».

Вскоре в СССР началась перестройка, изменения коснулись и деятельности Совета по делам религий. Пресс, который долгое время давил на религиозные объединения, стал слабеть. Вехой на этом пути изменений можно считать 1988 год, празднование 1000-летия Крещения Руси. В это время в рамках отдела я курировал Восточную Украину. Я помню, как в совет пришло письмо из Чернигова, которое подписали тысячи верующих и местный архиерей. Они добивались передачи им мощей святого Феодосия, которые находились в Черниговском государственном музее. Я отправился в командировку, в ходе которой занимался, в частности, этим вопросом, готовил справку, и в итоге мощи вернули Церкви.

Еще до празднования тысячелетия Крещения Руси мне довелось готовить встречу премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер в Троице-Сергиевой лавре. Она встречалась с наместником монастыря, с ректором Московской духовной академии.

Я считаю, что орган, аналогичный СПДР, сегодня необходим. Такие органы существуют во многих странах. Прежде всего он выполнял бы информационно-аналитические функции, занимался бы статистикой и мониторингом государственно-конфессиональных отношений. Он занимался бы взаимодействием с религиозными организациями на благо общества, и работали бы там профессионалы, не только теоретики, но и практики. Парадоксально, что такие структуры есть в регионах, а в Центре – нет. Впрочем, Церковь против возникновения такого органа, Алексий II неоднократно об этом говорил, а государственные деятели прислушиваются к нему.

Абдул Нуруллаев , заведующий Отделом ислама и буддизма Совета по делам религий при СМ СССР. В настоящее время – профессор Российского университета дружбы народов.

Работать в Совете по делам религии я начал 1 декабря 1967 года, до этого я находился на партийной работе в Туркменистане. Я не хотел жить в Москве, меня уговаривали, говорили, что «в столицу приглашают не для того, чтобы выслушивать отказы». Совет в то время состоял из семи человек, и одним из них был я. Занимался я не только мусульманами и буддистами в СССР, но и международными вопросами, например контактами с Движением буддистов Азии за мир.

За без малого 20 лет моей работы в Совете ни одно зарегистрированное, действовавшее в рамках закона объединение мусульман не было закрыто – хотя в партийных органах были такие поползновения. Мне не раз доводилось выступать с докладами на заседаниях партактивов. Я, например, рассказывал о ситуации в Ташаузской области в Туркмении, где партийная ячейка поставила задачу «сократить религиозность вдвое». Они решили закрыть одну из двух имевшихся мечетей и рапортовать в Москву о выполнении плана. И я обращал внимание партии на подобные злоупотребления.

Нам удалось открыть Высший исламский институт в Ташкенте. Прежде в стране было лишь одно мусульманское духовное учебное заведение – в Бухаре. Нам приходилось изощряться и, обращаясь в руководящие органы СССР, мотивировать свои просьбы об открытии института необходимостью активизировать международную деятельность и т.д. Мы хорошо понимали, что среди религиозных деятелей нам нужны кадры, воспитанные в духе патриотизма. К сожалению, не удавалось открыть аналогичное учебное заведение для буддистов на территории СССР. Однако при содействии Совета по делам религий такое заведение было открыто в Улан-Баторе, в Монголии.

Руководящие органы СССР поддерживали движения религиозных деятелей за мир и дружбу между народами, и Совет по делам религий помог провести целый ряд международных конференций мусульман по вопросам мира, неприменения ядерного оружия и т.д. Эти конференции проходили в Баку, Ташкенте, Душанбе. Нам хотелось, чтобы общественность знакомили с результатами этих конференций, но этого было нелегко добиться. Хотя участники конференций ездили по стране, встречались с религиозными деятелями и простыми верующими, посещали мечети, и это в известной степени способствовало сохранению исламских религиозных организаций в Советском Союзе.

Сегодня аналогичный орган, безусловно, нужен. Ведь сейчас этими организациями никто специально не занимается. Как итог подчас просто нарушается Конституция. Например, Основной закон не позволяет в обязательном порядке обучать детей в государственных школах религии, тем более, на одной конфессиональной основе, но фактически это происходит. Практически все религиозные деятели (за исключением, быть может, одного человека и его окружения) выступают за создание такого органа. Довод очень простой: при СССР им было куда обратиться с жалобой на нарушения их прав, а сейчас – некуда.

Михаил Одинцов , сотрудник Отдела Православных Церквей Совета по делам религий при СМ СССР. В настоящее время начальник Отдела по защите свободы совести в аппарате уполномоченного по правам человека в РФ.

Судьба связала меня с Советом в конце 1978 года. В тот момент я работал консультантом в Доме научного атеизма в Москве. Я организовывал в доме семинары, встречи, дискуссии, обсуждения по самым различным вопросам, касавшимся истории и современного положения религии и законодательства о религиозных культах в СССР. Именно там я впервые познакомился с учеными из Института научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС и сотрудниками Совета, которые приглашались в качестве лекторов и ведущих семинаров. Поскольку мне всегда была близка тема политики государства в отношении религиозных организаций, эти встречи стали в определенной мере катализатором моего решения перейти на работу в Совет.

В Отделе по делам Православных Церквей, куда я попал, помимо меня работали еще пятеро специалистов. Двое из них «отвечали» за Украину, трое – за РСФСР, а один, то есть я, должен был курировать остальные союзные республики в части положения в них православия. В отделе существовала устойчивая практика, когда каждый из сотрудников должен был в течение года 3–4 раза выезжать в плановые командировки, как правило, в наиболее горячие регионы страны. Моя первая командировка состоялась весной 1979 года, мы вместе со «старшим товарищем» отправились в Горьковскую область, откуда в отдел поступало значительное количество жалоб со стороны верующих. В памяти отложились встречи с местными чиновниками и партработниками. Они просто не понимали нас, ибо в своем отношении к религии и Церквам руководствовались идеологическими установками вроде «борьбы с религией».

Я проработал в Совете долгие 10 лет, последовательно занимая должности – инспектора по культам, старшего инспектора по культам, помощника председателя Совета, и покинул его в конце 1988 года. Иногда мы, сотрудники Совета, собираемся, вспоминаем прошлое и обсуждаем настоящее. Пожалуй, всех нас объединяет чувство, что нам судьбой была подарена возможность быть гражданами своего Отечества, то есть не хныкать, не искать оправданий своему бездействию, а действовать в высших интересах, то есть в интересах граждан. И когда сегодня в СМИ встречаешь упоминания населенных пунктов, где когда-то «воевал», а теперь идет нормальная церковная жизнь, то понимаешь, что в этой «нормальности» есть и твоя заслуга.

Для светского государства, каким является сегодня Россия, не просто желательно, а остро необходимо формирование общероссийского органа «по делам религий». Он занимался бы сбором и обобщением информации о религиозной жизни в стране, ситуативным анализом, мониторингом соблюдения законодательства о свободе совести, просветительской работой.

Станислав Минин

Недавно в Саратове вышла в свет книга В. Г. Аникеева «Мелодия моей жизни». Это автобиографическое повествование человека, прожившего долгую и насыщенную жизнь. Владимир Григорьевич Аникеев — последний уполномоченный Совета по делам религий при Совете министров СССР по Саратовской области (с 1987 по 1993 год). На его глазах менялось отношение государства к Церкви в переломную эпоху конца ХХ века. Он близко общался с архиепископом Пименом (Хмелевским) и другими саратовскими архипастырями. Владыка Пимен, в свою очередь, неоднократно упоминает его в своих дневниках саратовского периода.

Поскольку «профессии» уполномоченного по делам религий не существует уже около четверти века, необходимо напомнить читателям, как и когда появился институт уполномоченных и какую роль он играл.

Общее направление отношения государства к Церкви в советское время было определено еще в январе 1918 года, когда был принят декрет Совета народных комиссаров «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Не говоря прямо о запрещении деятельности Церкви в обществе, фактически он был направлен на ее полное уничтожение. Уточнением положений декрета стало постановление Всесоюзного центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров от 8 апреля 1929 года «О религиозных объединениях». Этот закон, регулирующий отношения государства и Церкви, действовал в нашей стране вплоть до 1990 (!) года.

В годы Великой Отечественной войны руководство СССР перешло к политике частичного возрождения религиозной жизни в стране под жестким государственным контролем. В сентябре 1943 года был образован Совет по делам Русской Православной Церкви (его возглавил профессиональный чекист Г. Г. Карпов), в мае 1944 года — Совет по делам религиозных культов. В декабре 1965 года в результате их слияния при Совете министров СССР был учрежден Совет по делам религий. Его основной функцией был надзор за деятельностью религиозных организаций, и в первую очередь — Русской Православной Церкви. Советская власть понимала отделение Церкви от государства однозначно: Церковь не должна была иметь ни малейшего влияния на общество.

Совет по делам религий принимал решения о регистрации и снятии с регистрации религиозных объединений и «служителей культа», об открытии и закрытии молитвенных зданий и домов, осуществлял связь между органами власти и религиозными организациями. Формально декларировалось невмешательство государственных органов в дела религиозных организаций, на деле Совет пытался контролировать деятельность Церкви на всех уровнях. Специальные осведомители вели пристальный контроль за богослужениями на предмет присутствия в храмах молодежи, членов комсомола или КПСС, а также за содержанием проповедей.

Деятельность Совета на местах проводилась институтом уполномоченных по делам религий. Отношения епархиального архиерея с уполномоченным имели огромное значение для жизни епархии. Без санкции уполномоченного невозможно было провести ни одного значимого кадрового или хозяйственного решения.

Саратовская область была известна тем, что здесь наиболее жестко проводилась «борьба с религиозным дурманом». Около тридцати лет (с 1965 по 1993 год) Саратовской и Волгоградской (с 1991 г. — Саратовской и Вольской) епархией управлял архиепископ Пимен (Хмелевской). Ему пришлось работать с несколькими саратовскими уполномоченными: А. П. Никаноровым (1964-1968), И. И. Спиридоновым (1969-1973), И. П. Бельским (1973-1987).

«Для представления о тотальном контроле власти за жизнью епархии и деятельностью Саратовского архиерея, можно привести один факт: в первые годы управления епархией владыки Пимена в Совет по делам религий от уполномоченного были посланы статистические данные о количестве крещений, сопровождающиеся подробным исследованием “религиозной обрядности среди молодежи”. Приводились сравнительные данные в таблицах: кто крестил детей — мужчины или женщины, какого возраста, сколько матерей-одиночек, в каких храмах, сколько рабочих, сколько крестьян, сколько интеллигенции и даже “из откровенных бесед с родителями и других источников” подробно выяснялись различные причины крещения . На Пасху 1967 года в Вознесенской церкви Аркадака комсомольцы не пускали детей в церковь, отбирали их от матерей, записывали фамилии и адреса », — такие примеры приводит саратовский историк Валерий Теплов в предисловии к изданию «Дневников» владыки Пимена саратовского периода (книга вышла
в Издательстве Саратовской митрополии в 2014 году).

И. П. Бельский как убежденный коммунист из всех саратовских уполномоченных был самым последовательным и бескомпромиссным проводником в жизнь политики государства в отношении Церкви (см. «Дневники»). За период с 1965 по 1988 год в епархии не было открыто ни одного храма. В отношении целого ряда священников велась настоящая травля. В марте 1985 года архиепископ Пимен в рапорте на имя управляющего делами Московской Патриархии митрополита Таллинского и Эстонского Алексия о положении на приходах Саратовской епархии пишет, что отношения с Бельским «приняли характер неразрешимого противоречия» . В свою очередь, уполномоченный Бельский слал председателю Совета по делам религий требования убрать архиепископа Пимена с Саратовской кафедры, «поскольку его дальнейшее пребывание в Саратове крайне нежелательно» . Даже начавшаяся перестройка не смягчила уполномоченного.

Одним из первых предвестий свободы Церкви стала встреча К. М. Харчева (председателя Совета в 1984-1989 годах) с архиереями. 19 июля 1987 года владыка Пимен записывает в своем дневнике: «Он сказал, что теперь не нужны паспорта при крещении, священники могут быть в двадцатке, на колокольне можно звонить, можно служить без регистрации и т. д». В то же время изменения на уровне законодательства произошли значительно позже, и большинство уполномоченных надеялись на возвращение прежних порядков.

Так, на собрании духовенства в Волгограде Ю. Т. Садченков, зам. уполномоченного по Волгоградской области, как пишет владыка Пимен, «был очень агрессивен. Сказал, что свобода Церкви дана временно лишь ради юбилея, а потом все будет по-старому».

В мае 1987 года на должность уполномоченного по делам религий по Саратовской области был назначен В. Г. Аникеев.

Весной 2016 года Владимир Григорьевич встретился с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином, побывал в возрожденном историческом здании Саратовской семинарии, передал в ее библиотеку свою книгу.

«Послужной список у меня очень сложный, — рассказал бывший саратовский уполномоченный. — На эту свою последнюю службу я поступил после того, как много лет проработал в общеобразовательной школе, в партийных органах на уровне от райкома до обкома партии. Несколько лет возглавлял саратовское телевидение. А потом оказался в Узбекистане. Это была вторая по значению республика в Советском Союзе, меня туда послали на работу в качестве первого заместителя председателя Гостелерадио Узбекистана. И я там проработал почти три года, до начала событий, связанных с перестройкой. Когда мне стало ясно, что мое пребывание здесь уже абсолютно ничего не значит, я уехал, и мне предложили работу уполномоченным по делам религий по Саратовской области. Она была мне очень по душе. Мне пришлось, можно сказать, преодолевать те препятствия, которые были нагромождены за предыдущие годы. Я всегда смотрел на это дикарство — преследование верующих — как на отвратительное явление. Поэтому я с большим желанием помогал епархии возрождать приходы в пределах Саратовской области, возвращать храмы, и горжусь этим».

На последнего уполномоченного произвела необычайно глубокое впечатление личность саратовского архипастыря владыки Пимена. Несмотря на то что не все в их рабочих отношениях было гладко (что вполне объяснимо), В. Г. Аникеев вспоминает его с большой теплотой: «Владыка почему-то ко мне был настолько расположен, что часто приглашал к себе пообедать, съездить за грибами, поехать вместе посмотреть где-нибудь храм. Где они были совершенно разрушены, он подойдет, посмотрит, говорит: “Нет, время не настало еще”. “Настало время” там, где он видел, что можно что-то восстановить быстро».

В. Г. Аникеев подчеркивает, что всю жизнь был человеком партийным, но с уважением относился к верующим: «Я считал их счастливыми людьми, потому что они во что-то верили. Несмотря ни на что, на все гонения, они все-таки верили, перешагивали через все препоны и продолжали жить с Богом».

Он рассказывает, что автобиографическую книгу писал только для своих близких, для того чтобы сохранить историю семьи для своих детей, внуков и правнуков. Издавать ее не собирался, но нашлись люди, которые осуществили издание. Одна из завершающих частей посвящена работе уполномоченным: «Там есть мое личное отношение к реальности, в которой мы оказались. А она была благоприятной для того, чтобы в пределах России возрождалась Русская Православная Церковь. Думаю, это очень хорошо».

Из воспоминаний В. Г. Аникеева

…Понимая специфику новой трудовой деятельности, я с полнейшей ответственностью принялся ее осваивать. Находясь в Москве после моего утверждения на коллегии Совета по делам религии, я проштудировал годовые отчеты многих уполномоченных республик, краев, областей СССР. Надо было хоть как-то войти в тему, проблематику, уловить тенденции в государственно-церковных отношениях, складывающихся в те перестроечные годы. Вник в законодательные акты, касающиеся свободы совести в СССР, принятые еще в 1929 году и незыблемо исполнявшиеся на местах. Вник и ужаснулся от их жестокости к Церкви, верующим. <…>

Не терпелось сесть в кресло этой должности, но тот, кого я должен был высадить из него, похоже, по инерции приходил на рабочее место, чем больше всего сердил архиепископа Саратовского и Волгоградского Пимена. Он узнал о смещении ненавистного ему уполномоченного от Воронежского архиепископа Мефодия, который оказался свидетелем моего назначения, будучи в Москве. Этот факт засвидетельствован в дневниковых записях архиерея Пимена в таких словах: «Архиепископ Мефодий был на прошлой неделе в Совете и познакомился с новым Саратовским уполномоченным. Поздравил меня с этой радостью». 20 мая 1987 года в дневниковой записи архиерея значится: «Утром звонил В. Г. Аникееву. Договорились встретиться в 15 часов. Он вышел из-за стола, протянул руку, крепко пожал и говорит: “А ну встаньте к свету, посмотрю на Вас, а Вы посмотрите на меня”… Я говорю в ответ: “А Вы ведь — хороший человек, судя по глазам и по лицу”… Потом он рассказал о себе… Взялся за работу уполномоченного с удовольствием. Посоветовал действовать так, как считаете нужным. Вот это — человек!». Душа и сердце владыки Пимена, утомленные непрерывными придирками и откровенными издевательствами прежнего уполномоченного, были успокоены мною. На его лице читалась надежда, мечта — жить и действовать так, как предписано церковным Уставом.

В этом месте, думаю, самое время сказать слово о владыке епархии, кафедра которого находилась в Свято-Троицком соборе города Саратова. Кто этот неведомый, недоступный мне доселе человек? Сходу, при первой же встрече, на мое чуточку игривое панибратское предложение «встать к свету», чтобы лучше вглядеться в его глаза, он, владыка, стал решительно программировать меня на звание «хороший человек». Статный, выше среднего роста, в возрасте — немного за шестьдесят, с открытым светлым лицом, проницательным взглядом, лишенный манерности, облаченный в одежды, соответствующие его духовному сану, он стремительно вошел в мое служебное помещение, развел руки в стороны с желанием заключить меня в объятия. Таким предстал передо мной величественный, многоопытный монах. Сели к приставке моего чиновничьего стола друг против друга. Пухлую папку с бумагами он положил по левую руку, погладил ее ладонью со словами: «Здесь личные дела священников, надо получить у вас согласие на их служение в сельских храмах, такой порядок, я пока придерживался его». Следом он спросил: «Курите ли Вы?». Ответил, что не курю. «Вот это хорошо, а то ваш предшественник намеренно окуривал меня злым табачным дымом, пуская его из своего рта прямо мне в лицо». Заулыбавшись, он стал восторженно рассказывать, какие спектакли только что посещал в Большом театре, о своих дружеских связях с М. Ростроповичем, И. Глазуновым, называл имена других знаменитостей. С большой убежденностью говорил он о живительной силе музыки, о том, как он под ее воздействием выздоравливал после пережитого им инсульта, слушая по десять-двенадцать часов подряд в записи на пластинках произведения классики. Я внимал ему, а сам думал: какой же он психолог! Видно, он хорошо знал, что ничто не сближает людей так, как искусство вообще, музыка, поэзия в широком смысле слова. Такое задушевное сближение само по себе поэзия. Потом заговорил о «безнадежно устаревшем» законодательстве «О свободе совести в СССР». Просил меня выстраивать отношения с учетом неизбежных перемен в скором будущем, касающихся всяческих ограничений церковной жизни. После часовой беседы я проводил его к автомашине, какой-то модели «жигулей», и тогда же посоветовал пересесть на более комфортный транспорт, хотя бы на «Волгу». Пообещал ему помощь в получении такой автомашины. Тогда, даже при наличии денег, заиметь какой-никакой автотранспорт было чрезвычайно сложно, ибо отечественный автопром совершенно не удовлетворял спрос населения, а иномарки на наших дорогах были редкой диковинкой.

Проводив архиепископа, я опустился в свое рабочее кресло и в тиши кабинетной стал мысленно воспроизводить содержание аудиенции с человеком, никогда ранее не встречавшимся на моем жизненном пути. Прошли десятилетия после этой первой встречи, но глубину суждений, систему воззрений, способность к осмыслению прожитого и пережитого этого умудренного монаха помню до сих пор. В нескольких фразах его вдумчивого монолога (я его в основном молча слушал) внушалась мне мысль о том, как важно сейчас извлечь из исторических глубин живительные силы прошлого России. Нам, говорил он, необходимо употребить все средства воздействия на людей, в том числе авторитет Церкви, чтобы достичь всеобъединяющего национального примирения. Припоминаю, как он в аккуратных выражениях говорил, что власти надо решительно избавляться от невежества, подразумевая, по моему мнению, чиновничество, засевшее в советах по делам религий, а может быть, моего предшественника. Только мне кажется, он мыслил более масштабно. Чувствовалось, что он с нетерпением ждет, что вот-вот откроются для Церкви лучезарные перспективы, что мрачные, тяжелые тучи скоро уплывут и не будут витать над некогда благословенной Саратовской епархией. Чувствовалась в нем могучая гармония мысли и чувства, необходимость решительных действий по возрождению религиозной жизни православных людей.

После было много встреч с владыкой Пименом. Наблюдательность и логичность речи его изумляли меня… За время моей службы в упоминавшейся должности мне пришлось познать характеры, привычки нескольких управляющих Саратовской епархией. После владыки Пимена на кафедре служили архиереи Александр, Нектарий, Прокл, Герман, с которыми мне не пришлось сблизиться так, как с владыкой Пименом. О нем говорю честно и искренне — я встретил в своей жизни нравственного, широко образованного, благородного, чрезвычайно чувствительного, нежного человека. В трудные времена своего служения владыка Пимен никогда не ронял достоинства архипастыря. Его авторитет возвысился над прозою жизни, он был прям и честен, сердцем чист и светел душой.

Конец восьмидесятых и начало девяностых годов прошлого (XX) столетия окончательно выявили проигрыш Страны Советов в холодной войне с противоположным миром. Последние попытки сохранить монопольное положение КПСС в государстве, по существу, канули после провала «гэкачепистов» и прихода к власти «ельцинистов». С этого времени американский конгресс, Ватикан стали оказывать на российскую власть прямое давление, обвиняя ее в нарушении свободы совести. А первый Президент России Ельцин открыл шлюзы страны для проникновения в ее пределы всякого рода религиозных течений. В советское время было опасно афишировать свою религиозность, особенно членам КПСС. С описываемого периода начался отсчет другого поведения людей, начиная с высших государственных чинов и кончая рядовыми членами общества. Атеизм был полностью исключен из жизни. Понятно, что эти новые веяния мне пришлось учитывать в своей работе и в фарватере их соответственно поступать. С владыкой Пименом, который начал пастырское служение в Саратове в 1965 году, никто из руководителей области не встречался ни разу.

Первое посещение председателя Облисполкома владыка совершил при моем содействии в 1988 году, и лишь только потому, что в стране официально было объявлено о праздновании тысячелетия Крещения Руси. В церквах епархии состоялись праздничные богослужения, завершившиеся грандиозной трапезой всего духовенства епархии в ресторане «Словакия» города Саратова. Кроме меня на мероприятиях празднования этой знаменательной даты никого из официальных должностных лиц не было, хотя владыка Пимен щедро разослал свои приглашения. Такое холодное отношение органов власти к Церкви проявлялось еще долго, особенно тогда, когда верующие просили разрешения образовать приходы, проводить молитвенные собрания, возвратить ранее отобранные культовые здания и т. д.

Глядя на заскорузлость властных структур на местах, непонимание ими неотвратимости набирающих инерцию процессов возрождения религиозной жизни, я стал активно выезжать в районы области и помогать епархии организовывать в населенных пунктах собрания верующих, создавать приходы Православной Церкви, а также приходы верующих других вероисповеданий. По ходу событий определились ранее действовавшие культовые здания, которые в первоочередном порядке предстояло возвратить Церкви. Сложным был механизм таких операций. Надо было получить добро Совета по делам религий в Москве. Я писал ходатайства. Там, где требовалось выселение советских организаций, там начиналась своего рода окопная война. Со скрипом, но удалось отселить из храма Покрова Божией Матери в Саратове мастерские художников, из архиерейского дома — библиотеку медицинского института, из зданий женского монастыря — склады медицинской техники…

Помню, еще когда я работал в отделе пропаганды и агитации Саратовского обкома КПСС, вышло (кажется, последнее) постановление ЦК КПСС об усилении атеистической пропаганды. Во исполнение его на бюро обкома партии слушался отчет Романовского райкома КПСС. Как на проявление вопиющей темноты людей, проживающих в селах этого района, указывалось на факты посещения ими в пасхальные праздники кладбищ, тайные крещения детей, наличие в домах икон, установку на могилах крестов. Вместе с тем положительно оценивались действия милиции, устраивавшей заградительные кордоны людям, желавшим посетить могилы близких. Так случилось, что мне, свидетелю этих фактов, довелось спустя много лет увидеть своими глазами иную картину в том же районе. А дело было так.

Как-то владыка Пимен, посетив меня на рабочем месте, сообщил о письме жителей из села Бобылевка Романовского района. Это село на самой границе Саратовской и Тамбовской областей. В письме изложена просьба сельчан прислать священника и возобновить службу в едва уцелевшем, полуразрушенном храме. Владыка спросил: может быть, я вместе с благочинным епархии протоиереем Николаем Архангельским могу посетить это село и помогу склонить местную власть не препятствовать желанию людей? Просьбу я принял. Была ранняя весна. На епархиальной «Ниве» за триста километров от Саратова приближаемся к названному селу. По обочинам дороги пожухлый бурьян. Чтобы не застрять в весенних колдобинах, выезжаем на целину. Навстречу нам почти к обеденному часу поднимается солнце. Теплыми лучами оно поедает остатки зимы, задержавшиеся в овражках. Долгая дорога изрядно утомила. Казалось, что ей не будет конца…

Пока отвлекался, глядя по сторонам, не заметил, как будто из-под земли выросла гряда тесно стоящих друг к другу приземистых домиков. Как бы раздвинув хатенки, возвышается обезглавленный храм, на стенах которого еще местами сохранилась вековая известковая побелка. А что за многоцветье людей, заполонившее пустырь около храма? «Нива» с трудом движется по разбитой колесами тракторов главной улице села. Дорога вдруг прерывается. Метров в тридцать — ковровая дорожка, ведущая к храму и к плотно сгрудившимся людям. Шофер глушит мотор «Нивы». Обращаюсь к отцу Николаю, уже облаченному в одежды священника, и прошу идти к безмолвно стоящим людям (похоже, собралось все село) и творить свое дело. Следом за священником вышел из машины и я. Конечно же, ковровая дорожка постелена не для меня. Иду рядом по затвердевшей комковатой тропе. От разряженной толпы отделяется молодой человек в подряснике, камилавке, с крестом на груди. Человек этот — священник, назначенный указом владыки на служение в церкви села Бобылевка. Зовут его отец Николай Притула. Он приехал с Украины, чтобы своей службой, как говорится, утолить кадровый голод в Саратовской епархии. Два священника и я рядом (на обочине ковровой дорожки) подходим к встречающим. Отец Николай Архангельский благословляет народ. В переднем ряду стоящих — на рушниках хлеб-соль. Люди наперебой приветствуют батюшку. Беглый осмотр приходского храма. Импровизированный престол для службы. После усеченной службы — собрание прихожан. Председателем приходского совета единодушно выдвигается директор школы, ему около пятидесяти лет. В смущении от неожиданного доверия и, похоже, возможного осуждения со стороны районного начальства, теребя в руках шапку, он пытается отвести свою кандидатуру. Но не тут-то было. Выбор состоялся. Он, видно, из тех людей, кто сможет организовать восстановление храма. <…>

В таких поездках с ним я объехал почти все районы области. Припоминаю, когда завершались организационные собрания верующих и следовали поздравления отца Николая с избранием приходского совета образовавшегося прихода, он спрашивал: «Не забыли ли молитву “Достойно есть”?». Сам начинал петь слабым голосом и приглашал вторить ему. Все на первый взгляд казалось будничным, но у людей на лицах радость, кое-то роняет слезу. Что-то отрадное и одновременно тяжелое тогда томилось в моем сердце…

Со времени службы уполномоченного по делам религий цепко держатся в памяти события, связанные опять-таки с владыкой Пименом, с последними днями его земной жизни. По установленному им порядку он по нескольку раз в год созывал духовенство епархии на так называемые епархиальные собрания, и непременно в день своего ангела, который приходился на 9 сентября. Обсуждались, как правило, вопросы приходской жизни, оглашались его указы о назначениях служителей церкви во вновь образованные приходы, давались советы, как следует обустраивать возвращенные храмы и воссоздавать их исторический облик. На такие собрания владыка непременно приглашал меня с тем расчетом, чтобы я, побывав в гуще его сослуживцев, по его добродушному выражению, «освобождался от чиновничьего панциря». Он всегда просил меня, как светского человека, информировать клириков по текущим событиям в стране и области. Сам же он, будучи широко информированным по этим вопросам через прессу, личные контакты с известными деятелями политики, культуры, искусства, публично не высказывался на этот счет, ибо его суждения не совпадали часто с теми, что содержались в официальной прессе…

Примерно в таком же порядке проходило ноябрьское 1993 года епархиальное собрание. После собрания владыка пригласил меня в свою автомашину, не преминув напомнить мне, что эту новую «Волгу» он заполучил благодаря моим стараниям. Шофер доставил нас к канцелярии, в этом же здании были и покои. На сигнал автомобиля распахнулись ворота (громко сказать — резиденции), и мы оказались во дворике двух стареньких домишек. Был солнечный, по-настоящему теплый день. В крошечном дворике резиденции, защищенном от улицы высоким дощатым забором, мы, выйдя из автомашины, оказались близко стоящими друг против друга, так же как при первой встрече в 1987 году, при первом визите владыки ко мне — уполномоченному по делам религий. Освещенный яркими лучами солнца, владыка пытливо вглядывался в меня и, тяжело дыша, хотел, как мне казалось, что-то важное сказать. Заключил в свои объятия, прильнул шелковистой, мягкой, как пух, бородой к моей щеке и тихонько, выговаривая отчетливо слова, произнес: «Владимир Григорьевич, вы не бойтесь, я не заразный, вы меня простите, если что-то не так было». Воспроизводя сказанное владыкой, я ни одного слова не упустил. От внезапности услышанного я не нашелся что ответить и только в смущении почувствовал, как мое лицо охватил пожар. Легонько отстранившись, владыка распорядился отвезти меня туда, куда я скажу, а сам осторожно стал подниматься по ступенькам узенького деревянного крылечка в свою келью-покои, так поразившую своей убогостью Патриарха всея Руси Алексия II, когда он в 1993 году был с официальным визитом в Саратове и гостил у владыки Пимена. Проводил тогда я владыку взглядом, не предполагая, что вижу величественного, многомудрого, многоопытного монаха живым в последний раз. После этой встречи владыка почти месяц не появлялся на людях, пребывая в своем собственном доме в городе Энгельсе, испытывая сильнейший упадок сил. В семьдесят лет тело владыки плохо слушалось, он не мог подолгу стоять на службе, но ум его сохранял ясность. С легкой иронией, философски смотрел он на сцену человеческой комедии, но радовался, как дитя, переменам в жизни общества, которое с нарастающей силой шло к возрождению православной веры на глубоко почитаемой им Руси. Умер владыка Пимен во сне. По свидетельству близких, он лежал на одре, сложив правую руку для крестного знамения. Православный мир в одночасье лишился его мудрости и опыта, собранного великим монахом за свою долгую и жертвенную жизнь.

Отпевали владыку Пимена в Свято-Троицком соборе Саратова и похоронили, с благословения Его Святейшества Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, у алтарной стены этого собора. В устройстве места вечного упокоения владыки Пимена пришлось участвовать лично мне. Постояв у гроба покойного, я решил узнать, как идут приготовления к погребению. За стеной алтаря с ломом в руках, в испарине, выбившись из сил, в одиночку кто-то долбил мерзлый грунт, под которым полуметровая толща отмостки вековой давности из красного кирпича. Это настоятель собора протоиерей Василий Стрелков, близкий человек владыки. Не препятствуя усердствованию настоятеля, иду к телефону звонить соответствующим службам и городскому начальству. В горе и гневе употребив нужные слова, добиваюсь появления техники, материалов для устройства могилы. Был 1993 год, 12 декабря. Страна охвачена вихрями бесовства демократов, жаждущих власти. Мир с удивлением наблюдал, как бесноватые палили из танковых орудий по цитадели Верховного Совета, ушедшей и еще не пришедшей в стране власти. До того ли тем верхам и шпане низов, какое им дело до события в глуши саратовской, как смерть выдающегося архипастыря Русской Православной Церкви?!

У могилы владыки Пимена, когда уже сгустились зимние сумерки, разбавленные миганием горящих свечей в озяблых руках прихожан, слышались прощальные, с рыданием, речи и слова «прощай», «прости». Тогда же, именно в этот скорбный час, я вспомнил о недавней просьбе владыки о прощении. У меня не было к нему недобрых чувств. Мне нечего было ему прощать, он посвятил свою жизнь служению Церкви Божией и нес этот крест до последнего вздоха. Я же у бездыханного мысленно просил прощения, ибо моя специфическая служба требовала следовать букве так ненавистного владыке законодательства, ущемлявшего людей в праве жить с Богом…

Журнал «Православие и современность» № 38 (54)

От редакции:

После распада СССР прошло уже 24 года. Выросло целое поколение людей, которые не знают, что такое Советская власть. За эти годы в нашей стране всё кардинально поменялось. Не является исключением и религиозная жизнь. Изменилась ситуация внутри каждой конфессии. Сейчас людям нет необходимости скрывать свои религиозные убеждения, ушло в прошлое понятие «регистрации» для священнослужителей, по-другому строятся взаимоотношения Церкви и государства. В средствах массовой информации, среди политических деятелей, чиновников, других социальных слоев самой распространенной точкой зрения является сугубо негативная оценка советского периода истории Церкви. Но так ли это однозначно?

СССР просуществовал 70 лет. В разные периоды истории страны было разное отношение Советской власти к Церкви, и наоборот. Об этом написано много книг, снято множество фильмов. Огромные архивы хранят массу еще не известных документов. Но обратимся к самим людям, которые жили и работали в данной сфере в те годы. Представители старшего поколения духовенства, сравнивая прошлый и современный периоды, отмечают, что, как это ни странно, в те годы можно было «опереться на власть», обратиться в надзорный орган с обращением, жалобой даже на архиерея.

Вячеслав Георгиевич, что представляло собой учреждение — Совет по делам религий?

В 1943 году Советское правительство приняло решение о создании государственного учреждения, которое бы занималось регистрацией религиозных общин и соблюдением советского законодательства по религиозным вопросам.

Сначала было два Совета: Совет по делам Русской Православной Церкви (его возглавлял Г.Г. Карпов ) и Совет по делам религиозных культов во главе с И.В. Полянским , который курировал все остальные конфессии. Карпов относился к религии и церкви очень лояльно. Потом ему предложили уйти на пенсию (по возрасту и, может быть, в связи с политикой Н.С. Хрущева), и с 1960 года во главе Совета был Владимир Алексеевич Куроедов . До этого он работал главным редактором газеты «Советская Россия», откуда его и призвали «командовать» религиями. Именно он выдвинул предложение сделать единый государственный орган, считая, что единая государственная политика по религиозным вопросам должна быть в одних руках. Так объединили два Совета и получился Совет по делам религий при Совете министров СССР. Что из этого вышло? Получилось неплохо. Структура учреждения была следующей. Было создано несколько отделов: по делам православных церквей, мусульманской и буддистской религий, протестантских церквей, иудейской религии и сект, римско-католической и армянской церквей, а также отдел международных связей. Кроме того были международный отдел и общий отдел (канцелярия). Всего в Совете работало около 60 человек.

Биографическая справка Георгий Григорьевич Карпов (1898 — 1967) — советский государственный деятель, генерал-майор НКГБ (1945). С сентября 1943 по февраль 1960 года — председатель Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР. Родился в Кронштадте в семье рабочего. Окончил духовную семинарию. В 1918—1922 годы служил в РККФ на транспорте «Борго» (Балтийский флот). Член партии с 1920 года. В органах ВЧК с 1922 года. После встречи И. В. Сталина с иерархами РПЦ 4 сентября 1943 года, принятом решении о восстановлении патриаршества в РПЦ, для постоянной рабочей связи Патриархии с руководством СССР был создан правительственный орган — Совет по делам Русской православной церкви при СНК СССР.

Иван Васильевич Полянский (1898 — 1956) — советский государственный деятель, председатель Совета по делам религиозных культов при Совете Министров СССР. С 1921 по 1947 год — сотрудник органов ВЧК-ОГПУ-НКВД-МВД СССР. Участник Гражданской войны. В 1944 году возглавил новообразованный Совет по делам религиозных культов при Совете Народных Комиссаров СССР (Совет курировал все конфессии, кроме Русской православной церкви), который возглавлял до своей смерти в 1956 году.

Владимир Алексеевич Куроедов (1906 — 1994) — советский партийный и государственный деятель, генерал-лейтенант КГБ. С 1960 по 1965 год председатель Совета по делам Русской православной церкви при Совете Министров СССР, с 1965 по 1984 год председатель Совета по делам религий при Совете Министров СССР, начальник 4-го отдела (кураторство над Церковью) Пятого управления КГБ СССР.

Председатель Совета Владимир Алексеевич Куроедов проработал в этой должности 24 года. Он застал эпоху и Н.С. Хрущева, и Л.И. Брежнева. Сначала он пошел по пути администрирования. Потом почувствовал, что это до хорошего не доведет. В целом можно сказать, что он был замечательный человек, умница, хороший редактор и даже писатель. Он всё умел, всё знал. Он знал цену личности. Если нужно было решить какой-то вопрос — всегда примет. Ведь в те годы многие храмы в стране закрывались административным путем, и верующие люди ходили к нему, просили вернуть… Но государство относилось к этим просьбам сдержанно. Много о нем можно рассказывать. В 1984 году его отправили на пенсию. Он уже был стар. Пригласили, сказали: «Пиши заявление». Он не стал спорить.

«Православным» отделом в Совете командовал Фуров Василий Григорьевич , который получил прозвище «Победоносцев». Он являлся заместителем председателя Совета и моим непосредственным начальником. Что о нем можно сказать? По своему мировоззрению это был откровенный и убежденный атеист, который добивался искоренения религии в обществе. Он был яростным сторонником закрытия церквей! Целыми списками снимал с регистрации религиозные общины! Почему? Хрущев в свое время дал задание: 50 процентов религиозных организаций закрыть! Всех: православных, мусульман, католиков и т.д. Но… не получалось! В.А. Куроедов прекратил эту практику. Именно благодаря ему стали разбираться в каждом случае индивидуально.

Биографическая справка

Василий Григорьевич Фуров (1907 — 1998) — заместитель председателя Совета по делам религий при Совете министров СССР с 1965 по 1981 г.

Фуров, по сравнению с Куроедовым, держался официально. Он подчеркивал, что является администратором. Сам он был из партийных работников. Командовал Павлово-Посадским районом, потом Орехово-Зуевским, постепенно дошел до ЦК, потом попал в Совет. На пенсию не хотел уходить, хотя ему было под 80. Духовенство, верующих Фуров не любил. Но и духовенство его не переносило, особенно патриарх Пимен. Допустим, патриарху надо идти решать какой-нибудь вопрос в Совет, а он всё тянет, тянет… В конце концов Шиловский Григорий Петрович (заместитель Фурова) вызывал меня и просил позвонить и пригласить Патриарха. Только после этого он приходил. А так — нет.

На пенсию Фурова отправили в 1981 году. На его место пригласили Генриха Александровича Михайлова, работавшего до этого уполномоченным по делам религий по Ивановской области. Во главе мусульманского отдела был доктор философских наук, профессор Нуруллаев Абдул Абдулвагапович. Протестантскими конфессиями руководил Евлампий Алексеевич Тарасов. Вот он был родом из старообрядцев, почему носил такое необычное для советского времени имя. Он был очень эмоциональный человек. Международный отдел был сферой КГБэшников. Руководил им вначале генерал Титов, и работали там в основном отставные комитетские. Потом его сменил Фицев Владимир Васильевич.

Расскажите о своей семье. Имели ли Ваши родственники религиозные ориентиры?

Я вырос в семье, где Богу молились все. Поэтому оскорблять религиозные чувства верующих я просто не мог и деятельность В.Г. Фурова не разделял (конечно, не показывая это откровенно в те годы). Так что для меня это было не в новинку, как себя вести с верующим народом.

К какой конфессии принадлежала Ваша семья?

Православные и старообрядцы. Бабка (по отцу) была из преображенских старообрядцев (поморцев). Их было три сестры. Они были богомольные, держали посты.

Кем были Ваши родители?

Отец — участник войны, ефрейтор. Мать сначала работала медсестрой, потом устроилась на электромеханический завод начальником склада. Бога она никогда не похуляла, всуе не поминала. В церковь ходила изредка, может, раз в год, на Пасху. С ее слов, после войны жить было голоднее, чем во время войны, и поэтому наша семья уехала в деревню. Когда мне был один год, в 1948 году, мать меня крестила в храме Фрола и Лавра (Ярославская область, Мышкинский район). Крестил меня священник, которому уже было за 80, вернувшийся из лагеря. Он стал меня погружать, как полагается (тихоновский поп-то!), и уронил в купель.

Историческая справка

В 1923 году в Русской Православной Церкви возник раскол. Ортодоксальные члены РПЦ («тихоновцы» — по имени патриарха Тихона) находились в антагонизме с обновленческой церковью, для которой были характерен ряд нововведений в богослужении (новый стиль, русский язык и т. п.)

Какое Вы получили образование?

Я закончил философский факультет МГУ в 1976 году.

Какой была тема Вашей дипломной работы?

«Социальные и идейные истоки религиозного плюрализма в США», где рассматривалось множество конфессий, существующих в США. Там шла речь об этом многонациональном и многоконфессиональном государстве, преимущественно протестантском. Им была свойственна определенная свобода мысли.

У Вас есть ученая степень?

Нет. Защититься не получилось.

Вячеслав Георгиевич, как получилось, что Вы пришли на работу в Совет по делам религий? Чья это была инициатива?

Это было в 1977 году. Тогда мне было 29 лет. Ситуация такая. Вызвали в Ленинский райком партии. Партия сказала: «Иди!» И я пошел. Райком партии тогда находился в доме Дениса Давыдова (Пречистенка, 17). А рекомендовал меня Иван Иванович Бражник . Он был научным руководителем моей дипломной работы, которую я защитил на кафедре научного атеизма МГУ. В свое время он работал первым заместителем председателя Совета по делам религий, но отношения с начальством у него не сложились. Еще был Новиков Михаил Петрович, заведующий кафедрой научного атеизма философского факультета МГУ (потом ее переименовали в кафедру религиоведения). На кафедре Бражник был сначала доцентом, потом профессором. Новиков посоветовал Бражнику меня найти.

Биографическая справка

Бражник Иван Иванович (1923 — 1987) работал на кафедре научного атеизма МГУ с 1971 по 1976 годы. Читал лекционные курсы на ряде факультетов МГУ, спецкурс для студентов, специализирующихся на кафедре. Автор более 20 работ по проблемам сектант ства, в том числе монографии «Право. Религия. Атеизм. Правовое содержание научного атеизма».

Новиков Михаил Петрович (1918 — 1993) — советский и российский религиовед, специалист по истории и теории атеизма и религии. Редактор и один из авторов «Атеистического словаря», а также трёх изданий учебника «История и теория атеизма», монографий «Русская православная церковь».

Кем Вы до этого работали?

На третьем курсе вызывают меня в деканат и предлагают идти работать по специальности — учителем или заместителем по учебно-воспитательной работе. Направили меня в 14 профтехучилище (на Таганской улице, где готовили связистов) и дали место помощника заместителя директора по учебно-воспитательной работе. Потом какое-то время я работал в училище № 70 на улице 8-го марта. Здесь с директором отношения не сложились. И я пришел к Бражнику, попросил его найти для меня другую должность. Бражник направил меня на кафедру истории зарубежной философии. После этого я работал в парткоме Московского университета — заведовал учебной частью кабинета марксизма-ленинизма (в высотном здании на 10-м этаже). А оттуда уже Бражник привел меня в Совет по делам религий. Совет находился на Смоленском бульваре, напротив МИДа.

Прихожу впервые в Совет. Секретарь Куроедова меня спрашивает:

— Это Вы — Вячеслав Георгиевич?
— Я.
— Подождите, я доложу.

Тогда Куроедову было уже порядочно лет. Доложили. Меня впустили в кабинет. Куроедов меня и спрашивает:

— Заявление написал?
— Владимир Алексеевич, ведь мне никто ничего не говорил. Вы меня вызвали, я и пришел.
— А что тебе сказал Фуров?
— Меня к нему никто не звал.

Пошел потом к Фурову. Тот звонит Куроедову из одного кабинета в другой, говорит:

— Ну как? Он ведь больно молодой! Владимир Алексеевич отвечает:
— А тебе сколько лет было, когда ты райкомом партии командовал?
— Тридцать.
— А что же ты его не берешь? Мне пенсионеров и так достаточно! Пусть пишет заявление. Через два дня всё решим.

Вот так буквально в два-три дня всё решилось. Так меня, можно сказать, и «призвали». С меня-то и началась смена кадровой политики. Всех стариков-КГБэшников стали постепенно заменять.

Кто тогда работал в Совете?

Старики и КГБэшники! Всегда были недовольные, что религия им «жить не дает»! Надо вот бороться с ней! Я в этом плане оказался другим человеком. А что значит «бороться»? С кем? Вы же с собственным народом боретесь! Вот за это они меня и не любили.

На какую должность Вы пришли в совет?

Вначале я был инспектором. Вскоре меня сделали старшим инспектором. Моим делом было наблюдение за печатью («Журнал Московской Патриархии»). А потом мне дали «персональную надбавку» — командировки. Я никогда не боялся и не стеснялся ездить. Все сложные вопросы поручали мне, жалобы и т.п.

Система была такая. В отделе, где я работал, всю страну разделили на 6 областей. За мной закрепили 28 центральных областей Российской Федерации. Помимо этого 2 человека курировали Украину. Один сотрудник курировал всю Сибирь — Ю.М. Дегтярев. М.И. Одинцов ведал всеми союзными республиками. Это — по территориям. Кроме того, еще один человек курировал монастыри, и один — финансово-хозяйственную деятельность, так как денег в Церкви тогда было много. Некоторое время спустя к нам на работу пришел Анатолий Николаевич Лещинский. Он обратился с просьбой к Г.А. Михайлову (председателю православного отдела):

— Генрих Александрович! Отдайте мне печать, а старообрядцами пусть Вячеслав занимается. У него с народом хорошо получается!

До этого старообрядчеством занимался полковник Носов Анатолий Васильевич. Его отправили на пенсию уже после ухода Фурова. Так мне «поручили» всё старообрядчество в СССР. Ведь почему меня и поставили «на староверов»? Моему предшественнику это было очень трудно, потому что он был КГБэшник и атеист. Я ему говорил:

— Если закон нарушают, давай по факту разбираться. Если воруют — докажи!

— Мы иначе коммунизм не построим, — вот и весь разговор.

Все старались построить коммунизм. Стройте, мне-то что? Но люди просят попов — дайте людям!

В чем заключалась Ваша работа?

В те времена открыть общину (то есть зарегистрировать), построить молитвенный дом очень было непросто. Кто-то ведь постоянно возражал! Но надо было улаживать с властями: и с местными, и с московскими. Ведь тогда в Москве был один белокриницкий храм. А еще же у нас и поморцы, и федосеевцы, и филипповцы.

Вячеслав Георгиевич, сначала Вы наблюдали за печатью, общались с духовенством РПЦ. Потом Вы начали курировать старообрядцев. Какое впечатление на Вас произвело знакомство с ними?

Самое мрачное! Способ мышления иной — ты ему одно, а он тебе другое! Я на них не обижался, потому что понимал, что они живут в семнадцатом веке, а я в двадцатом. А если они живут в семнадцатом веке, что с ними можно сделать? Потом — невысокий уровень образования у большинства священников и представителей общин, наконец, какая-то скрытность… Вообще исстари к старообрядцам было недоверие. Не доверяли их политической благонадежности, государственной приверженности… А если не доверяют, то сдерживают.

Какое впечатление производили на Вас службы, особенно впервые?

Опять же — мрачное. Как услышу знаменное пение, сразу начинало подниматься давление! Разобраться в этом мне помог Н. Г. Денисов. А так — я всегда относился ко всем людям терпимо и лояльно. Это у меня было правило такое. Не то, что я не любил вашего брата, — просто не понимал неприятие многими староверами всего нового, современного. Напротив, мне очень понравился горьковский священник о. Михаил Шашков: широта взглядов, приветливость, государственный подход к делу. Он осознавал закон и обстановку, а не то что «мы этого не знаем, не понимаем…» Могу вспомнить о. Григория Сафронникова (ныне покойного), который служил в Молдавии. Он также произвел на меня хорошее впечатление. В прошлом о. Григорий был моряком, сам собой статный, красивый. Мог и пошутить, посмеяться. Ведь все приходили ко мне. И спорили! И я, честно говоря, дозволял это. Мне самому было интересно: а что ты скажешь по этому поводу?

Фонд: Р-5220
Ед.хранения: 843
Дело: 843 е хр.
Дата: 1940 - 1990

В 1937 - 1944 гг. в системе облисполкома работала комиссия по делам религиозных культов и православной церкви.
В связи с образованием при Совнаркоме СССР в 1943 - 1944 гг. Советов по делам русской православной церкви и религиозных культов, в Тамбове вопросами православной церкви и религиозных культов стали заниматься Уполномоченный по делам русской православной церкви и Уполномоченный по делам религиозных культов, которые вели учёт церквей, религиозных обществ и молитвенных домов.
В февр. 1958 г. уполномоченные были объединены и образован Уполномоченный Совета по делам русской православной церкви и культов, с марта 1966 г. - Уполномоченный по делам религий при Совмине СССР по Тамбовской области.
Упразднён в соответствии с Постановлением Верховного Совета СССР от 01.10.1990.
Положение об Уполномоченных Совета по делам русской православной церкви (1943). Указы управляющего епархией, протоколы заседаний епархиального Совета.
Годовые отчёты епархиального Совета о работе. Сведения о количестве церквей, доходах, количестве совершённых обрядов. Регистрационные дела церквей, молитвенных домов. Информации о деятельности православных церквей, сектантов. Справки о состоянии церковных зданий.
Переписка с органами власти об открытии церквей, переоборудовании церковных зданий.
Списки церквей. Материалы о награждении духовенства медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.".
Личные дела священников, в т.ч. архиепископа Луки (В. Ф. Войно-Ясенецкого).

А. К. Вишневский

Совет по делам религий и Русская Православная Церковь при патриархе Пимене (1971 — 1990)

Специальным органом, контролирующим отношения государства с Русской Православной Церковью и осуществля­ющим ее связь с руководством страны, был Совет по делам религий при Совете Министров СССР, созданный в 1965 году. Он унаследовал функции Совета по делам Русской Православ­ной Церкви и Совета по делам культов (органа, занимавшегося иными конфессиями).

Советские чиновники были убеждены в том, что отделе­ние Церкви от государства должно означать и полное отсут­ствие религиозного фактора в общественной жизни, а также любых упоминаний о религии в публичном пространстве. В это время многие не верили, что в советском обществе возможно коренное изменение отношения к религии и что церковное возрождение, которое началось уже в последние годы жизни Свя­тейшего Патриарха Пимена, станет возможным.

Деятельность Совета по делам религий при Совете Ми­нистров СССР до сих пор остается достаточно малоизученной темой, которая представляет научный интерес. Знакомство с деятельностью Совета позволяет дать характеристику особен­ностям вероисповедной политики государства в течение пос­ледних десятилетий XX века, помогает глубже понять религи­озную ситуацию в современной России.

Исследовать историческую роль Совета становится воз­можным на основе анализа архивных документов, до недавне­го времени недоступных широкому кругу исследователей. До­кументы Совета содержат информацию о состоянии кадров священнослужителей и их подготовке в духовных учебных за­ведениях, контроле за богослужебной жизнью, финансово-хо­зяйственной деятельности Церкви, сохранности памятников архитектуры, находящихся в пользовании церковных органи­заций, положении верующих в СССР. В архивных фондах пре­обладает информация о взаимоотношениях Совета и Русской Православной Церкви, которая оставалась доминирующей кон­фессией в стране.

Церковный историк, занимающийся изучением Перво­святительского периода служения Святейшего Патриарха Пи­мена, в отношении источниковой базы своего исследования оказывается в двояком положении. С одной стороны, еще живы многие непосредственные очевидцы и участники событий тех лет, с другой - далеко не все архивные документы находятся в свободном доступе. Исследователь имеет возможность лич­но пообщаться с людьми, которые принимали непосредствен­ное участие во многих исторических событиях эпохи Святей­шего Патриарха Пимена, трудились в самом непосредственном контакте как с покойным Первосвятителем, так и с иерархами, находившимися в то время на ключевых церковных постах и определявших направление жизнедеятельности Русской Пра­вославной Церкви. Однако перед ним закрыты главные цер­ковные архивы (Московской Патриархии и Отдела внешних церковных связей), а в государственных архивах не все доку­менты той эпохи находятся в свободном доступе. Необходимо отметить, что помимо закрытых церковных архивов, историк, изучающий Первосвятительское служение Святейшего Патри­арха Пимена, сталкивается и с проблемой доступа в ряд госу­дарственных и ведомственных архивов. В первую очередь, это Архив Президента Российской Федерации, Центральный ар­хив ФСБ России и т.д. Причина кроется в том, что большая часть жизни Святейшего Пимена, а именно период с 1937 по 1990 год, защищена федеральным действующим законодатель­ством из-за установленного 75-летнего нераскрытая персональ­ных данных. Получить эти сведения могут только юридичес­кие наследники Патриарха Пимена.

Время Первосвятительского служения Святейшего Пат­риарха Пимена Промыслом Божиим выпало на непростую эпо­ху в жизни нашего государства. С точки зрения церковно-госу­дарственных отношений его можно разделить на два неравных периода: до празднования 1000-летия Крещения Руси и после­дние два года. В первый период государство лишь проявляло терпимость к Русской Православной Церкви при сохранении жесткого контроля над ее деятельностью. Второй период про­шел под знаменем перестройки, отказа руководства СССР от политики государственного атеизма. Однако этот отрезок вре­мени совпал с крайне тяжелым состоянием здоровья Святейше­го, когда он не был в состоянии активно управлять Церковью.

В данной статье мы преимущественно коснемся иссле­дования документов, хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), фонд № 6991 (Совет по делам религий при Совете Министров СССР), опись 6 (Совет по де­лам религий при Совете Министров СССР. 1966-1991 гг.).

Исследователю, изучающему эпоху Патриарха Пимена, представляется необходимым изучить архивные документы, не только касающиеся Москвы или Ленинграда, но и различных областей центральной России, Украинской и Белорусской ССР. Исследование региональных документов помогает увидеть, в чем заключалась особенность политики государства в отношении Церкви на местах, дает возможность проанализировать расхож­дения указаний «сверху» с их практической реализацией в реги­онах. Большой интерес представляют материалы Центрального государственного архива Московской области (ЦГАМО).

В структуре органов советского государства Совет по делам религий находился в подчинении Совета Министров СССР, но выполнял указания, поступавшие от идеологическо­го отдела ЦК КПСС. Свою деятельность Совет по делам рели­гий осуществлял в контакте с КГБ СССР, с управлением, зани­мавшемся борьбой с идеологическими диверсиями .

Структура Совета окончательно оформилась к середине 1980-х годов. Центральный аппарат включал: руководство, организационно-инспекторский отдел, отдел по делам Право­славных Церквей, отдел по делам мусульманской и буддийс­кой религий, отдел по делам протестантских церквей, иудейс­кой религии и сект, отдел по делам Римско-католической и Армянской церквей, отдел международных связей, отдел по связям с мусульманскими странами, отдел международной информации, отдел статистики и анализа, юридический отдел, первый отдел, общий отдел // Государство и религиоз­ные объединения. URL: http://cddk.ru/gos_i_religia/history/sov-law/ 013.htm. (дата обращения 16.05.12).]. Кроме центрального аппарата Совет имел уполномоченных в союзных и автономных респуб­ликах, краях и областях // Яндекс- словари. URL: http://slovari.yandex.ru/~книги/БСЭ/Совет%20по%20- делам%20религий%20при%20Совете%20Министров%20СССР/. (дата обращения 15.05.12).].

В 70-х годах контроль власти над Церковью сместился с политической в идеологическую и правовую плоскость. Акцент делался на сдерживание распространения православного уче­ния и влияния Церкви. Власть рассчитывала на дальнейший рост настроений индифферентности по отношению к вере. Но в задачи Совета по делам религий не входила прямая атеисти­ческая пропаганда, в первую очередь он был призван к осуще­ствлению надзора за соблюдением законодательства о культах: «Следует сказать и о том, что Совет по делам религий никакой научно-атеистической пропаганды не ведет - это совсем не его функция; этим делом занимаются общественные организа­ции» , - писал в своей книге «Религия и Церковь в Советском государстве» председатель Совета В.А. Куроедов.

В 60-80-х годах как нарушение советского законодатель­ства о культах квалифицировались следующие деяния: участие священнослужителей в хозяйственной деятельности исполнитель­ных органов, совершение треб без соответствующего учета и офор­мления, проведение богослужений в запрещенных местах, совер­шение крещений на дому у священников, привлечение к службе детей, крещение детей без согласия обоих родителей .

Контроль Совета по делам религий за влиянием Русской Православной Церкви на верующих через богослужения

Совет по делам религий вел пристальный контроль за влиянием Церкви на верующих через богослужения. Как пра­вило, это касалось тех богослужений, за которыми собиралось самое большое количество молящихся - праздников Пасхи, Рождества Христова, дней поминовения усопших. О проведе­нии праздничных богослужений в эти дни, количестве прихо­жан, наличии среди них детей и молодежи, фактах нарушения законодательства о культах чиновники Совета по делам рели­гий составляли подробные отчеты. Для слежки за верующими в храмах находились специальные осведомители, в задачу ко­торых в первую очередь входило следить, есть ли среди прихо­жан молодые люди, дети, члены коммунистической партии, а также за содержанием проповедей. Приведем свидетельство одного из таких людей, притянутого партийным руководством к выполнению подобных обязанностей, в настоящее время уже верующего православного христианина В.Д. Яблочкина:

После окончания школы при поступлении в институт в характеристике моей значилось: антирелигиозный пропаган­дист. Секретарь парткома института Артем Иванович Майор- чик сказал мне: «Очень хорошо, что ты пропагандист, у меня к тебе будет особое поручение». Парторг направил меня в Ле­нинский райком партии, где собрали молодых коммунистов и комсомольцев. Заведующий оргметодотделом Князев сооб­щил, что мы будем работать в комиссии по делам Православ­ной Церкви. В наши обязанности входит: посещение храмов, идеологический анализ церковных проповедей и контроль по регистрационным корешкам вероятности участия в церковных

Таинствах членов КПСС. Перед нами высыпали целый мешок регистрационных корешков, и мы составляли список участ­ников крещения, венчания, отпевания. Меня прикрепили к храму Успения Новодевичьего монастыря, пояснив, что я дол­жен познакомиться с членами церковной двадцатки и настоя­телем храма, посещать литургии, особенно в церковные праз­дники, и обо всем писать отчеты. Мне показалось интересным бывать на литургиях, хотя, честно говоря, жаль было воскрес­ного времени. Еще мне сказали, что в моем храме находится издательский отдел Московской Патриархии и мне нужно сле­дить за распространением религиозной литературы. Я стоял среди верующих, но не мог молиться и креститься, и креста на мне в ту пору не было. Я был на голову выше ростом боль­шинства верующих, и на меня сразу же обратили внимание // URL: http://www.russdom.ru/node/1832 . (дата обращения 20.02.2012).].

На Пасху вокруг храмов устанавливались милицейские оцепления, формально, конечно, для недопущения правонару­шений и для охраны верующих. Но очень часто под предлогом охраны общественного порядка милиционерам давался приказ не пропускать на богослужения молодежь.

Профессор Московской духовной академии Алексей Константинович Светозарский вспоминает:

Чтобы войти перед началом пасхальной службы в храм, нужно было обмануть так называемых дружинников - это были не дружинники, а работники райкома комсомола. Я за­помнил в один год, что у них быши особые комсомольские знач­ки с золотой веточкой, так называемый «ленинский значок». У простых людей таких не было, это была некая особая отме­ченность активиста, уже профессионального комсомольского работника. Мимо них надо было идти твердым шагом, делая вид, что ты идешь мимо храма, и прямо у ограды резко свер­нуть в ворота и пройти. Надо сказать, что это удавалось, а на территории они уже не хозяйничали - было, видимо, какое- то распоряжение. В храме однозначно не подходили, а во дво­ре начинали брехать: «Мы вас дождемся». Но они не дожида­лись - у них потом было другое мероприятие // URL: http://www.pravoslavie.ru/smi/ print38201.htm. (дата обращения 21.02.2012).].

Более детально с тем, какими мерами осуществлялся этот контроль, можно ознакомиться, изучив документы Государ­ственного архива Российской Федерации, выдержки из кото­рых мы приведем ниже.

В информационной записке от 8 мая 1979 года уполномо­ченного Совета по Пензенской области С.С. Попова заместите­лю председателя Совета по делам религий В.Г. Фурову описы­вается проведение праздника Пасхи в храмах Пензенской обла­сти. Обращает на себя внимание то, что уполномоченный спе­циально отмечает уменьшение числа прихожан на пасхальных богослужениях по сравнению с прошлым годом и указывает о принятых мерах по атеистической пропаганде среди населения. Также особо даются данные о количестве собранных церквами денежных средств за период пасхальных праздников:

Подавляющее большинство молящихся в церквах были женщины среднего и пожилого возраста. Детей, подростков, молодежи в церквах не было, если не считать единичных слу­чаев. Во время пасхального богослужения в церквах шла бой­кая торговля свечами, просфорами и другими предметами куль­та. Так например, в кафедральном соборе г. Пензы за время последних предпасхальных и первых пасхальных служб ежед­невно продавалось до 10 тысяч штук свечей и по 500 просфор .

В письме заместителя председателя Пензенского испол­кома Е.Б. Кульковой от 16 апреля 1979 года отдельным абза­цем указывается:

Работники милиции, пожарного надзора и дружинники не должны вмешиваться в сам процесс богослужения или ог­раничивать подход верующих к молитвенным зданиям. По ли­нии учреждений культуры, народного образования следует ак­тивизировать атеистические мероприятия .

Интересен доклад уполномоченного Совета по Белорусской ССР А. Залесского от 7 мая 1984 года о проведении праздника Пасхи в 1984 году, в котором обращают на себя внимание натяну­тые усилия уполномоченного показать уменьшение количества прихожан и пассивность верующих в отношении пасхальных бо­гослужений, а также сетование на недостаточную, по мнению уполномоченного, атеистическую работу среди молодежи:

В Русской Православной Церкви, несмотря на напоми­нание в пасхальных посланиях иерархов Церкви о предстоящем праздновании 1000-летия «Крещения Руси», отмечались явная пассивность прихожан, падение интереса к всенощному бдению. Во многих местах значительно меньше, чем в прежние годы, верующих освящали продукты. Например, в г. Пинске, где тра­диционно в этот день массовое паломничество в церковь веру­ющих с корзинками и котомками, наполненными пасхальными яствами, на этот раз лишь 2 раза проводилось освящение про­дуктов: в субботу - около 300 человек открыли продукты для окропления водой и в воскресенье, после всенощной - около 200 человек. Такое же явление наблюдалось в церквах городов Гомеля, Калинковичи, Бобруйска, Осиповичи .

Особое беспокойство у уполномоченных Совета вызы­вал неизменный интерес у молодежи к пасхальным богослу­жениям, о чем также сообщалось в докладах:

По-прежнему у церквей толпилось много молодежи. В Витебской области, например, с 23 часов до 1 часа ночи у культо­вых зданий «развлекались» около 3,2 тысяч юношей и девушек. Несколько тысяч их было у церквей в Гродненской области. В Гомельской области часть юношей и девушек покупала и стави­ла свечи, участвовали в крестном ходе. Как известно, нездоровое любопытство к церкви со стороны молодежи в этот праздник проявляется из года в год. Однако воспитательная работа, направ­ленная на искоренение этого явления, по существу не проводит­ся. Более того, создается впечатление, что скопления молодежи у культовых зданий возглавляют комсомольские работники всех рангов, которых набирается в молодежной толпе несколько де­сятков. Их присутствие там не оказывает на молодых людей ни­какого положительного влияния, а скорее, наоборот, создает ви­димость дозволенности участия во всенощной .

Протоиерей Максим Козлов вспоминает о мерах, кото­рыми советские чиновники пытались отвлечь внимание моло­дежи от интереса к пасхальному богослужению:

Еще приметны были фильмы, которыми отманивали мо­лодежь. В ночь на Пасху во всех кинотеатрах во время, когда обыгчно не было сеансов, в 11 ночи показывали какой-нибудь крутой западный фильм: боевик, что-нибудь с элементами эро­тики, комедию французскую. В другие же дни последний се­анс был в девять вечера. А по телевизору в ночь на Пасху пели звезды зарубежной эстрады: ABBA, Бони-М и прочее, даже еще что-то более крутое. Это был самый крутой концерт, ко­торый шел по советскому телевидению .

Подтверждение словам протоиерея Максима Козлова находим в отрывке из отчета уполномоченного Совета по Ли­пецкой области И.В. Люкова от 24 апреля 1984 года:

В ряде городов, многих селах, где имеются действую­щие церкви, проводились т.н. отвлекающие мероприятия (по­каз наиболее популярных кинофильмов, проведение различ­ного рода вечеров и т.п., которые заканчивались в 00 часов 30 минут, в 1 час .

Как правило, в подобных отчетах уполномоченными все­гда указывалось о том, что во время пасхального богослуже­ния нарушений законодательства о культах зафиксировано не было. Иногда под нарушение законодательства попадало на­личие у ограды храма нищих и попрошаек.

Уполномоченный Совета по Липецкой области И.В. Лю­ков пишет в отчете о проведении праздника Пасхи в 1984 году: «Нарушения законодательства о культах: около ряда церквей находилось несколько т.н. нищих, иногда продавались т.н. пас­хальные цветочки» .

Об этих «пасхальных цветочках» вспоминают профес­сор МДА А.К. Светозарский и протоиерей Максим Козлов:

Были такие опознавательные знаки у советских верую­щих. В Вербное воскресение ехать в метро с вербами - демон­стративно, в открытую, никто тебе ничего не скажет. Но те, кто ехали в Вербное воскресение с вербами, знали, что это свои едут, православные. Ты в вагон зашел, а там несколько человек с вер­бами. И радостно становится. Со святой водой меньше, может быть, а с вербой бышо видно. На Пасху идешь - этот бумаж­ный цветочек несчастный куда-нибудь воткнешь. Тогда быша традиция украшать куличи бумажными цветочками. Сейчас она ушла уже. Тогда их делали самодеятельные ремесленники-кус­тари, которые всплывали перед Пасхой, - из проволоки, опле­тенной бумажкой, цветочки. Их втыкали в куличи .

Также пристально чиновники Совета следили и за празд­нованием Рождества Христова. В отчете уполномоченного Совета по Липецкой области от 20 января 1984 года прямо на­зываются задачи осведомителей - контроль за соблюдением законодательства о культах, изучение количественного и воз­растного состава верующих, состава проповедей, а также де­тально описываются праздничные богослужения:

При организации изучения празднования верующими ре­лигиозного праздника Рождество планировалось посещение чле­нами комиссий содействия исполкомам Советов по контролю за соблюдением законодательства о культах церквей в ночь с 6 на 7 января (2-3 часа утра), утром 8 января (воскресенье) и утром 9 января (понедельник). Ставилась цель - контроль за соблюде­нием законодательства о культах, изучение количественного и возрастного состава верующих, состава проповедей. Поставлен­ная задача в основном была выполнена. Характерным для всех церквей было отсутствие (как это бывает в пасхальную ночь) раз­личного рода «зевак» из числа молодежи. Около четырех город­ских и одной сельской церкви было по нескольку т.н. нищих .

В докладной записке В.А. Куроедову уполномоченного Совета по г. Москве А.С. Плеханова о праздновании Рожде­ства Христова в Москве в 1984 году указывается наличие в цер­квах молодежи и интеллигенции, а также указывается, что на Патриаршем богослужении присутствовал народный художник СССР Илья Глазунов:

Сообщаю Вам, что 6-8 января 1984 года христиане от­мечали свой праздник «Рождество». Основную массу молящих­ся составляли женщины, в их числе до 30 процентов молодые. В ряде церквей наблюдались группы молодежи и интеллиген­ции. В Елоховском соборе был народный художник СССР Гла­зунов, который подходил под благословение Патриарха .

Однако не всегда власти только наблюдали за проведе­нием богослужений, иногда они и вмешивались в их проведе­ние. Наиболее частыми причинами вмешательства властей были крестные ходы и колокольный звон. В рапорте настоятеля Тро­ицкого собора города Подольска протоиерея Петра Деревян­ко на имя управляющего Московской епархией митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия описывается конфликт между настоятелем собора и уполномоченным совета по Мос­ковской области из-за проведения крестных ходов вокруг со­бора // Официальный сайт Троицкого собора г. Подольска. URL: http://www.podolsk-sobor.ru/content/istoriya- troickogo-sobora. (дата обращения 14.03.2012).], имевший место быть в 1984 году:

Подольская православная община в 1978 году построила вокруг своего храма полную капитального строения ограду. В период моей службы здесь исполнительный орган договорился с А.А. Трушиным о законности требуемых Уставом крестных хо­дов вокруг храма. Однако 27.IV с.г. по давно решенному вопросу сюда явился новый уполномоченный Г.Д. Романов с секретарем Подольского исполкома. Уполномоченный объявил, что прибыл якобы по жалобам администрации школы № 5, детской поликли­ники № 1 и граждан соседнего с храмом дома. На мой вопрос старосте, жаловались ли когда-нибудь исполнительному органу указанные организации и граждане, Зоя Ивановна ответила от­рицательно. Я тоже заявил, что ни моим сослужигелям, ни мне никто из перечисленных лиц никогда не жаловался из-за крест­ного хода, якобы препятствующего трудиться и отдыхать, как утверждает Гавриил Дмитриевич. Утверждая, что пение, сопро­вождающее крестный ход, препятствует отдыху трудящихся - жильцов соседнего с храмом дома, уполномоченный привел при­меры повсеместной борьбы с шумом. Он указал, в частности, что граждан, поющих в нетрезвом виде на улицах, обычно задержи­вают и знакомят с Законом. Я ответил, что здесь не может быть никакой аналогии. В столицах наших республик, в очень многих других городах и селах уставные крестные ходы вокруг храма сопровождаются не только хоровым пением, но и колокольным звоном, препятствовать которому Совет Министров Союза СССР воспретил своим Постановлением. Пройдясь в пустом храме и разведя руками, Гавриил Дмитриевич сказал: «Здесь есть где раз­гуляться. Можете обходить внутри. // Официальный сайт Троицкого собора г. Подольска. URL: http://www.podolsk-sobor.ru/content/istoriya- troickogo-sobora. (дата обращения 14.03.2012).].

Протоиерей Петр Деревянко ответил уполномоченно­му, что службы в престольные праздники бывают очень многолюдными и проводить крестные ходы внутри собора не представляется возможным. Кроме того, как следует из ра­порта настоятеля, он сослался на Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 года «О религиозных объединени­ях» , на ряд нормативных актов и специальных инструкций, легализующих «религиозные шествия и церемонии вокруг здания культа», а также привел выдержки из «Богослужеб­ных указаний», подробно регламентирующих порядок крест­ного хода вокруг храма. «Канонический и литургический иммунитет уставных крестных ходов огражден нормативны­ми актами нашего Правительства: для их совершения не тре­буются ни разрешения, ни извещения местных органов влас­ти», - сказал протоиерей Петр.

Итак, как видно из вышеприведенных документов, влас­ти через Совет по делам религий тщательно следили за бого­служебной жизнью Русской Православной Церкви, как прави­ло, напрямую не вмешиваясь в нее, но досконально отмечая количественный и сословный состав прихожан, пристально следили, чтобы на богослужениях не было детей и молодежи, контролировали содержание церковных проповедей. Особое внимание обращалось на денежные доходы, полученные церк­вами в дни проведения праздничных богослужений.

Контроль Совета по делам религий за духовным образованием в Русской Православной Церкви

В задачи Совета по делам религий при Совете Министров СССР входил контроль за деятельностью учебных заведений Русской Православной Церкви - духовных академий и семи­нарий. Контроль над духовными школами на местах осуще­ствляли уполномоченные Совета, которые, в частности, непос­редственно контролировали деятельность трех духовных учеб­ных заведений Русской Православной Церкви: Московских и Ленинградских духовных академии и семинарии, а также Одес­ской духовной семинарии. Контроль осуществляли соответ­ственно уполномоченные Совета по Московской области, по городу Ленинграду и по Одесской области.

Совет по делам религий требовал от духовных школ, что бы они своевременно предоставляли информацию о количестве учащихся (в том числе общие сведения о них, как то: распреде­ление учащихся по образованию, возрасту, происхождению, их отношению к воинской службе и роду занятий до поступления), о средствах, выделяемых Патриархией на содержание школ, их материальном положении. Также требовалось сообщать обо всем, что происходило в академиях и семинариях, и высылать так на­зываемые «учетные карточки» на весь педагогический персонал. Учебный Комитет Русской Православной Церкви обязан был высылать копии протоколов своих заседаний в инспекторский отдел Совета по делам религий. Зорко следя за всем происходя­щим в духовных школах, власти, тем не менее, не вмешивались в их внутреннюю духовную и богослужебную жизнь.

Конечно, с прекращением «хрущевских» гонений на Цер­ковь произошли некоторые изменения в отношениях между Цер­ковью и государством, но изменения эти были лишь внешнего порядка. Внутренних изменений в отношении к религии в душах партийных работников не произошло, да и не могло произойти. Антирелигиозная идеология коммунистической партии сохрани­лась, изменились лишь методы и накал борьбы. Противодействие Церкви шло «полуконспиративными» методами, чтобы не раздра­жать общественное мнение на Западе и внутри страны.

Очень серьезной оставалась кадровая проблема, возникшая из-за резкого сокращения числа учащихся в духовных школах в начале 60-х годов, вызванного закрытием нескольких духовных семинарий (в Киеве, Минске, Саратове, Ставрополе). В 1980 году, в связи с проведением в Москве XXII Олимпийских игр, власти решили сделать демонстративные шаги навстречу Церкви. В от­вет на ходатайство Патриарха Пимена об открытии духовных се­минарий был, однако, разрешен лишь дополнительный или па­раллельный набор учащихся в уже действующих семинариях.

Характерный документ исследуемого времени - отчет уполномоченного Совета по Московской области А.А. Труши­на председателю Совета по делам религий за № 21/134 от 21 сентября 1972 года «О состоянии контроля за деятельностью духовных учебных заведений в РПЦ» . Такие справки регу­лярно направляли в Совет уполномоченные с мест.

Большой интерес представляет следующая «Справка о ходе выполнения Постановления Совета по делам религий при Совете Министров СССР от 19 июля 1971 года «О состоянии контроля за деятельностью духовных учебных заведений в РПЦ». В ней подробно описываются меры, принимаемые для контроля над деятельностью духовных школ, приводятся отрывки из го­довых отчетов администрации духовных учебных заведений:

Пошел второй год со дня принятия данного постанов­ления, что вполне дает возможность отметить некоторые ре­зультаты проделанной работы, направленной на усиление кон­троля за деятельностью духовных учебных заведений. Сейчас стало больше уделяться внимания вопросам подбора учащих­ся, преподавателей, изучения их настроений, отношения к по­литике Советского государства, законодательству о культах. Принимались определенные меры, обеспечивающие повыше­ние уровня воспитательной работы в духе советского патрио­тизма и высокой гражданственности .

А. Трушин сообщает о том, что администрации духов­ных учебных заведений оказывалось содействие в подборе че­рез общество «Знание» лекторов, организации просмотра ху­дожественных и документальных фильмов, посещении музеев и выставок. Оказывалось определенное влияние на улучшение преподавания Конституции СССР и истории СССР, введенной во второй половине 1971-1972 учебного года. Подтверждени­ем этому может служить такая запись администрации в годо­вом отчете академии и семинарии:

Академия рада свидетельствовать о внимании к ее ра­боте со стороны Совета по делам религий при Совете Мини­стров СССР и о добрых взаимоотношениях академии с госу­дарственными организациями г. Загорска .

Далее подробно описываются меры контроля, которые применялись к администрации и абитуриентам духовных школ во время вступительных экзаменов, подчеркивается установив­шийся контакт между аппаратом уполномоченного Совета и администрацией духовных учебных заведений:

За отчетный период академия и семинария провела два набора учащихся на 1971-1972 и 1972-1973 годы. В это вре­мя, уделяя определенное внимание вопросам подбора учащих­ся, аппарат уполномоченного Совета заблаговременно инфор­мировал всех уполномоченных Совета по делам религий при Совете Министров СССР по республикам, краям и областям, откуда поступили прошения от лиц о приеме их в эти учебные духовные заведения. Здесь же следует отметить, что такая ин­формация стала возможной благодаря установившемуся де­ловому контакту аппарата уполномоченного Совета с духов­ными учебными заведениями .

Наибольшее число заявлений в 1972 году поступило из 6 республик, краев и областей, например, Украинской ССР - 39 и в том числе: Закарпатской области - 9, Тернопольской - 8, Львовской - 4, Черновицкой - 3, а из остальных одиннадца­ти областей поступило по 1-2 заявления; Белорусской ССР - 6, Казахской ССР - 5, Краснодарского края - 9, Московской области - 12, г. Москвы - 21. Из остальных 38 республик, краев и областей поступило от 1 до 3-х заявлений. В отчете приводятся подробные характеристики на тех абитуриентов, поступление которых Советом считалось нежелательным:

Поступившие от некоторых уполномоченных Совета информации (на наши запросы) дали возможность отвести от поступления в семинарию нелояльных лиц, религиозных фа­натиков, церковных и околоцерковных экстремистов, напри­мер, к таким лицам относятся: Лапин Н.М., 1939 года рожде­ния, из крестьян, аппаратчик химического завода в г. Тольят­ти (Куйбышевская область). Последний имеет психическое от­клонение, был членом партии и исключен накануне подачи за­явления (по его просьбе), по его словам, имеет намерение вне­сти «реформу» в Православную Церковь. Андреев В.А., 1949 года рождения, из рабочих, образование - н/ср., автомото­рист Московского отряда воздушных съемок, комсомолец, из г. Жуковского, Московской области .

Вызывает интерес то обстоятельство, что почти полови­на уполномоченных Совета фактически проигнорировали просьбу дать характеристики поступавшим из их областей аби­туриентам. А. Трушин сообщает:

Вместе с тем следует отметить, что не все, а точнее почти половина уполномоченных Совета не откликнулись на нашу ин­формацию и не сообщили характеризующие данные на абитури­ентов духовных учебных заведений, прибывших из их областей .

Совет оказывал прямое влияние и на вопрос отчисления нежелательных для него студентов духовных школ:

Установившийся контакт дает возможность, правда огра­ниченно, влиять и на отчисление лиц, дальнейшее пребывание которых нежелательно, так, например, в прошлом году по наше­му совету были отчислены (с первого курса академии): Бордаков Н.Ф., 1941 года рождения, образование высшее, житель города Печоры Псковской области, в академию был зачислен после окон­чания Ленинградской духовной семинарии. Бордаков система­тически проявлял среди учащихся свой фанатизм, высказывал антисоветские измышления и заводил связи с экстремистскими элементами; Хаустов А.А. (из второго класса семинарии), 1940 года рождения, образование среднее, бывший шофер из г. Алма- Ата, который также проявил нелояльное отношение к мероприя­тиям партии и правительства, увлекался спиртными напитками, старался заводить связи с иностранцами. В преподавательский состав, аспирантуру и профессорскими стипендиатами зачисля­лись лица, как правило, только после нашего согласия .

Подробно описываются воспитательные меры, которые Совет рекомендовал администрации духовных школ для уси­ления патриотического воспитания учащихся:

В целях усиления воспитательной работы в духе совет­ского патриотизма, уважения к советским законам, высокой гражданственности принимались соответствующие меры по улучшению преподавания в духовных школах Конституции СССР и введения курса Истории СССР. Сейчас Конституция СССР преподается в четвертом классе семинарии и на четвер­том курсе академии по два часа в неделю (пятница, вторник), История СССР введена со второго полугодия прошлого учеб­ного года во втором классе семинарии и третьем курсе акаде­мии и так же по два часа в неделю .

Подобные же факты с перечислением тех же мер контроля за состоянием учебного процесса приводятся в «Докладной записке о духовных учебных заведениях уполномоченного по Ленинграду и Ленинградской области Совету по делам религий при Совете Ми­нистров СССР от 13 октября 1972 года № 193» Г.С. Жаринова:

Контролируя процесс приема в Ленинградские духовные школы, мы тщательно следим, чтобы не допустить поступления в эти учебные заведения лиц, нежелательных по тем или иным причинам. С этой целью мы внимательно знакомимся с докумен­тами абитуриентов, своевременно предоставляемыми в наше рас­поряжение администрацией ЛДАиС. О каждом подавшем заяв­ление мы информируем уполномоченных тех областей, где про­живают желающие поступить в духовную школу, а в Ленингра­де - местные комсомольские и партийные органы. Используя поступающие с мест сведения об абитуриентах, нам удалось убе­дить администрацию духовной семинарии и м. Никодима, непос­редственно участвовавшего в приеме в семинарию и академию, о нецелесообразности приема (а в некоторый случаях даже вызо­ва на экзамены) целого ряда лиц, не внушающих политического доверия, тунеядцев, сознательно уклоняющихся от обществен­но-полезного труда, религиозных фанатиков, приспособленцев, явно рассчшывающих на карьеру и сладкую церковную жизнь, психически ненормальных и др. нежелательных лиц .

Как видно из документа, аппарат уполномоченного Сове­та весьма детально и скрупулезно анализировал данные приема в духовные школы, составляя сводные таблицы и давая оценку причинам увеличения числа желающих поступить в семинарию:

В процессе приема учащихся в духовную семинарию обращают на себя внимание некоторые данные анализа приема как этого года, так и предывдущих лет. Из года в год растет чис­ло лиц, подающих заявление о принятии их в Ленинградские церковные школы, что видно из следующей таблицы:

Годы 1970 1971 1972

Число заявлений в ЛДС 89 111 121

Конечно, сами эти цифры ничтожно малы по сравнению с общим числом молодых людей, имеющихся в нашей стране, но сам факт роста желающих поступить в духовную семина­рию настораживает: он свидетельствует о росте популярности церковных школ в глазах определенной категории молодежи .

Наряду с причинами чисто религиозного характера, по мнению уполномоченного, не последнюю роль играли издерж­ки советского воспитания, несовершенство системы ранней про­фориентации молодежи, отдельные проявления невнимания к вопросам такого трудоустройства молодых людей, которое от­крывало бы им перспективу роста, и т.п. Г. Жаринов пишет:

Нельзя сбрасывать со счетов и такой фактор, как влияние, оказываемое на своих сверстников, знакомых и родственников учащимися и выпускниками церковных школ. Видимо, именно этим влиянием объясняется появление в числе желающих учить­ся в Ленинградской духовной семинарии нескольких групп род­ственников: духовную академию окончили два брата Гундяевых; в 4-м классе семинарии учатся два брата Депутатовых .

С каждым годом усиливался наплыв заявлений от жителей Украины, главным образом, западных ее областей, а также Мол­давии. Достаточно сказать, что в 1972 году из 130 заявлений, по­ступивших в Ленинградскую духовную семинарию, 64 поступи­ли из УССР. Такое положение вещей не могло оставить аппарат уполномоченного в бездействии, о чем и сообщается в отчете:

Нам пришлось серьезно поработать, чтобы ограничить прием лиц этой категории в духовную семинарию. Но только своими силами преодолеть данную тенденцию мы не в состо­янии. Видимо, необходимо активизировать деятельность со­ветских и партийных органов западных областей Украинской ССР по проведению воспитательной работы среди молодежи .

Приведем еще одну докладную записку в Совет по делам религий уполномоченного по Ленинграду и Ленинградской об­ласти Г.С. Жаринова, уже 1976 года. В ней уполномоченный неоднократно подчеркивает, что вся жизнь Ленинградской ду­ховной школы находится под его непосредственным контролем, начиная от приема абитуриентов и заканчивая рекомендациями к отчислению «неблагонадежных» лиц. Жаринов докладывает о мерах, принятых по внедрению в преподавание даже сугубо бо­гословских дисциплин патриотической и советской направлен­ности, выражает озабоченность высоким процентом абитуриен­тов, ранее входивших в комсомольскую организацию:

По сложившейся традиции, мы держали под контролем весь процесс приема учащихся в ЛДС и академию и решитель­но противодействовали зачислению в церковные школы лиц, неблагонадежных в политическом или гражданском отноше­ниях, морально нечистоплотных или склонных к религиозно­му фанатизму. Так, по нашему настоянию не был зачислен в семинарию Смирнов Игорь Васильевич, 1952 года рождения, бывший морской офицер, уволенный из рядов ВМФ и исклю­ченный из кандидатов в члены партии за недостойное поведе­ние. В минувшем году он пытался поступить в ЛДС, прикры­ваясь званием иподьякона в одной из церквей города Архан­гельска, куда его устроил епископ Исидор. По этому поводу с указанным иерархом состоялся серьезный разговор .

Среди абитуриентов духовной семинарии был высок про­цент членов ВЛКСМ. Жаринов пишет о том, что им было выяв­лено около двадцати человек, которые состояли в ВЛКСМ со­всем недавно, а некоторые даже во время подачи заявлений в семинарию. По его мнению, в тех комсомольских организациях, в рядах которых состояли указанные лица, с идейно-политичес­ким воспитанием молодежи не все обстоит благополучно.

Многие абитуриенты до подачи заявлений о приеме в духов­ные школы уже успели в какой-то мере приобщиться к церковной жизни. Уполномоченный с пренебрежением отмечает в отчете:

Работая в храмах и епархиальных управлениях сторожа­ми, истопниками, курьерами, псаломщиками, они рассчитыва­ли, что отсюда им легче будет поступить в семинарию, чем из любого советского учреждения. Как правило, подавляющая часть этих людей уже развращена церковниками и из них впос­ледствии выходят весьма практичные, ханжески настроенные священнослужители, умеющие тонко играть на чувствах веру­ющих и извлекать практическую выводу из своего положения .

По социальному происхождению учащиеся ЛДС и ака­демии характеризовались следующими показателями:

Семинария Академия Рабочие 92 22

Крестьяне 60 6

Служащие 21 19

Из семей духовенства 26 11

Из таблицы видно, что к 1978 году число учащихся ЛДС из семей рабочих выросло и достигло примерно 50%. В ЛДА учащихся из рабочих семей около 49%. Как отмечал Жаринов, дети священнослужителей по-прежнему составляли незначи­тельную часть учащихся, что, по мнению уполномоченного, косвенно свидетельствует о том, что духовенство не очень стре­мится к тому, чтобы сыновья шли по их стопам.

Из года в год возрастало число лиц с высшим образова­нием, желавших поступить в духовные учебные заведения. По мнению уполномоченного, это говорит о том, что в некоторых вузах не все обстояло благополучно с научно-атеистическим воспитанием студентов.

Не вмешиваясь открыто в ход учебного процесса и воспи­тательной деятельности преподавательского состава духовных школ, чиновники Совета постоянно ориентировали руководство ЛДС и ЛДА на усиление работы, направленной на привитие уча­щимся патриотических и гражданских чувств, расширение их об­щего кругозора и сдерживание «религиозного фанатизма».

Большими возможностями в деле гражданского и патри­отического воспитания будущих служителей культа, с точки зрения чиновников Совета, обладают многие богословские дис­циплины, такие как гомилетика, нравственное богословие, ка­ноническое право и другие. Г. Жаринов пишет:

Возьмем, к примеру, литургику. Вроде бы она далека от проблем гражданского воспитания, а между тем преподаватель этой дисциплины записал в годовом отчете: «В воспитатель­ных целях с учащимися проводились лекции и беседы о высоте пастырского служения, о необходимости любознательности в области литературы, искусства, трудовых и творческих успе­хах народа и страны, о юбилейных датах в жизни Церкви, о га­рантии права на свободу совести по новой Конституции СССР .

Немалую долю в деле гражданско-патриотического вос­питания семинаристов возлагалось на семестровые сочинения учащихся ЛДС и ЛДА. В сочинения по русскому языку, с пода­чи чиновников Совета, были включены дополнительно темы «Любовь к Родине и беззаветное служение ей», «Подвиг Ленин­града в Великой Отечественной войне», «Участие РПЦ в Вели­кой Отечественной войне», «Участие РПЦ в борьбе за мир в 1945­1955 гг.», «Примеры героизма советских воинов в Великой Оте­чественной войне». По нравственному богословию - «Священ­ный характер воинского долга защиты Родины и самоотвержен­ного труда на благо своего народа», «Антихристианская сущ­ность расизма». Проводились тематические экскурсии граждан­ского звучания: «По памятным местам Ленинграда», «Русские революционные демократы в Петербурге», «По местам револю­ционной, боевой и трудовой славы Ленинграда», «Они просла­вили Отечественную науку», «Памятники вечной славы» и др. Но, как отмечает историк М.В. Шкаровский:

Несмотря на противодействие советских властей, в 1970-х годах в жизни Ленинградских духовных школ произошли за­метные перемены к лучшему. Прежде всего, была в достаточ­ной степени решена проблема кадров, в преподавательскую корпорацию влилось новое поколение из числа выпускников академии, к 1978 году в ней состояло уже 2 профессора, полу­чивших богословское образование в прежних школах, - про­тоиерей Михаил Сперанский и Н.Д. Успенский. Члены акаде­мической корпорации стали частыми гостями на представитель­ных богословских встречах, снискав заслуженный авторитет. Духовные школы обрели международную известность, в них ста­ли обучаться студенты и из стран, где православное богословс­кое образование находилось на достаточно высоком уровне - из Греции, Югославии, Болгарии, США. Увеличился не только контингент учащихся, заметно повысился и их образователь­ный и интеллектуальный уровень. Были организованы и плодо­творно заработали новые кафедры, для успешного взаимодей­ствия которых создана координационная группа // URL: http://www.sedmitza.ru/text/823744.html . (дата обра­щения 16.01.2012).].

В отчете уполномоченного Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Московской области Г.Д. Романо­ва, касающемся контроля Совета над приемом в Московские духовные школы на 1984-1985 учебный год, также подчерки­вается «деловой контакт аппарата уполномоченного Совета с духовными учебными заведениями»:

Уделяя определенное внимание вопросам подбора уча­щихся, мы заблаговременно информируем всех уполномочен­ных Совета, откуда поступают заявления от лиц о приеме в эти духовные учебные заведения. Такая информация стала воз­можной благодаря установившемуся деловому контакту ап­парата уполномоченного Совета с духовными учебными заве­дениями. В текущем году наши письма направлялись в адрес 70 уполномоченных Совета, и нужно отметить, что большин­ство из них своевременно сообщило о своих лицах, желаю­щих поступить в МДС .

Примечательно, что среди «наиболее характерных лиц, принятых в МДС в 1984 году, уполномоченным был отнесен и «А.И. Варющенко, 1953 года рождения, образование - выс­шее, алтарник в церкви Адриана и Наталии в Москве» .

Сведения об учащихся духовных школ регулярно направ­лялись в Совет по делам религий и в годы «перестройки», как видно из отчета уполномоченного Совета по Московской об­ласти Г.Д. Романова № 2165 от 22 мая 1985 года.

Для верующего молодого человека ознакомиться с пра­вилами приема в духовные школы, публикуемыми в ЖМП, в связи с низким тиражом официального журнала Русской Пра­вославной Церкви было практически невозможно. Поэтому юноши, которые из-за дальнего расстояния не могли сами при­ехать в Троице-Сергиеву Лавру, Ленинград или Одессу, сами писали в семинарию письма с просьбой выслать им правила приема. Канцелярии духовных школ должна была в обязатель­ном порядке сообщать о таких молодых людях уполномочен­ному той области, откуда приходило письмо, а тот, естествен­но, принимал необходимые меры, чтобы никто из приславших такие письма не смог подать заявление о приеме.

Происходило это, как правило, так. Молодой человек делал запрос в семинарию с целью узнать правила приема или сразу подавал документы в приемную комиссию. И в том, и в другом случае семинария была обязана проинформировать местного упол­номоченного об этих лицах. Уполномоченный в срочном поряд­ке пересылал списки в центр, в Совет по делам религий. Инспек­торский отдел Совета, курировавший эти вопросы, отправлял так называемую «расписку» о данном молодом человеке уполномо­ченному того региона, откуда поступал абитуриент .

Местные комсомольские и партийные организации не­медленно начинали травлю такого юноши, советские органы могли не выдать ему паспорт, не снять с воинского учета и т.п. Работники КГБ и военкоматов встречались с юношами, отго­варивали их от поступления, угрожали, запугивали. Протоие­рей Михаил Рязанцев вспоминает:

Если говорить об этой эпохе, когда я поступал в пер­вый класс семинарии, то не брали людей с высшим образова­нием. Был случай, когда поступал с нами кандидат филологи­ческих наук. И так по-иезуитски его не допустили к обучению в семинарии, срезав на изложении, поставив кандидату фило­логических наук за изложение «двойку». Всем, конечно, все было понятно, и ему в первую очередь. Он спросил комис­сию: «Я ни на что не претендую, но вы хотя бы покажите, где я мог сделать столько ошибок». Конечно, никто ему ничего не показал, и принят он не был. И так происходило со многими людьми, которые пытались поступить в семинарию с высшим образованием. Повторюсь, что время это было страшное, труд­ное, но в Церковь шли люди, действительно преданные Богу. Когда я разговаривал с поступившими на мой курс ребятами, особенно из Украины, они рассказывали, что как только они, придя из армии, подавали документы на поступление в семи­нарию, как тут же шел вызов на переподготовку, чтобы заб­рать и продержать на время экзаменов. И им приходилось скры­ваться у родных и знакомых, чтобы их не нашли. Кому-то уда­валось поступить, кому-то нет .

Документальные примеры подобного контроля нагляд­но видны в отчете старшего референта уполномоченного Со­вета по Одесской области председателю Совета по делам рели­гий В.А. Куроедову от 13 сентября 1973 года:

В отношении отдельных лиц, подавших документы в Одесскую духовную семинарию, на местах принимались меры голого администрирования. Так, Стецко Игорь Михайлович из с. Бродки Николаевского района Львовской области при­был в семинарию и заявил, что местная власть отняла у него паспорт и военный билет. Такое же заявление сделал Онуфрак Роман Романович, житель с. Подгорье Ивано-Франковской области. Оба забрали из семинарии документы и выехали. За­численных в семинарию после сдачи экзаменов Яцко М.Г. и Прискаль И.П. органы милиции и военкоматы Молдавской ССР отказались выписывать и снимать с военного учета, а у Яцко в РВК забрали военный билет и вручили повестку на 10 сентября, обязав явиться на двухмесячную переподготовку .

О том, что обучение в духовной семинарии стало возмож­ным для него только благодаря личному распоряжению Святейше­го Патриарха Пимена, вспоминает протоиерей Николай Соколов:

Только благодаря его благословению мы учились и в се­минарии, и в академии, потому что было указание из соответ­ствующих органов - Соколовых не брать. Я об этом позже уз­нал, мне сказал это покойный митрополит Симон, тогда инс­пектор МДА. Он говорил: «Это ведь чудо, что вы здесь учитесь. У меня есть резолюция Патриарха, но есть и другой указ .

Чиновники Совета по делам стремились контролировать и ситуацию с переизбытком священнослужителей в некоторых областях Западной Украины, для чего действенной мерой счи­тали ограничение приема абитуриентов в духовные школы из данных областей, как видно из записки К.М. Харчеву первого заместителя Председателя Совета по делам религий при Сове­те Министров УССР П.Д. Пилипенко:

Совет по делам религий при Совете Министров УССР в мае 1985 г. внес на Ваше рассмотрение предложения по ре­гулированию набора в духовные семинарии РПЦ из Украинс­кой ССР в связи с тем, что в западных областях республики, в частности, Закарпатской, Ивано-Франковской, Львовской, Тер­нопольской образовался некоторый избыток кадров священ­нослужителей. Было согласовано установить квоту набора из названных выше областей .

Меры по ограничению приема в духовные школы выход­цев из Западной Украины наглядно видны из записки уполномо­ченного Совета по Ивано-Франковской области председателю Совета по делам религий К.М. Харчеву от 13 сентября 1985 года:

В 1981 году оказались зачисленными в ЛДС на учебу бра­тья Шувар Михаил Петрович и Владимир Петрович. В характер­ных данных, направленных нами уполномоченному Совета тов. Жаринову Г.С., сообщалось: отец братьев Шувар в сороковых годах находился на нелегальном положении как украинский на­ционалист, укрывался от призыва в Советскую Армию, подозре­вался в убийстве первого председателя колхоза. Легализовался лишь в 1950 г. Сообщая об этом, просим обратить внимание то­варищей на недопустимость подобного, ведь верующие из семей потерпевших от рук фашистов и бандитов ОУН, а таких в нашей области очень много, говорят: «Тогда нас невинных казнили, а теперь приходится их детям руки целовать .

Пристальное внимание уделял Совет по делам религий патриотическому воспитанию учащихся духовных школ, озна­комлению их с действующим законодательством о религиозных культах и воспитанию лояльного отношения к советскому госу­дарству. Для иллюстрации приведем несколько характерных документов, касающихся Одесской духовной семинарии. В от­чете уполномоченного Совета по делам религий при Совете Министров СССР по Одесской области М. Родина говорится:

Все беседы, какие бы ни проводились нами с семинарис­тами, обязательно заканчивались о последних событиях за ру­бежом и внутри страны, разъяснением содержания советского законодательства о культах. Следует отметить, что преподава­тели ориентируются в этих вопросах сравнительно свободно и правильно. Другое дело с семинаристами. Когда вначале в по­рядке знакомства приглашались на беседу к уполномоченному, они слабо разбирались в собыгтиях внутренней и международ­ной жизни и нередко краснели за свои незнания. Но потом это стало случаться реже. Ректор семинарии рассказывает: «Теперь, прежде чем идти к Вам на беседу, семинарист всю газетную подшивку перелистает». Митрополит Сергий и ректор семина­рии архимандрит Агафангел охотно пошли на то, чтобы вооб­ще пересмотреть план культурно-просветительской работы на 1972 год. И все, что бышо сделано в этом направлении в истек­шем учебном году, выгодно отличается от планов предыщущих лет. «Раньше у нас в трапезной в обед и ужин читали священ­ные писания, теперь это делается только в обед, а в ужин в обя­зательном порядке громко читаются последние известия из све­жих газет», - рассказывает митрополит Сергий .

В прошлом помещения Одесской семинарии не были радиофицированы. В 1971 году с подачи уполномоченного были установлены радиоточки во дворе. Но после этого отдель­ные учащиеся, имея личные транзисторные приемники, стали слушать иностранные антисоветские передачи. Уполномоченный сообщает:

В комнате отдыха и в читальном зале имеются телеви­зоры для общественного пользования, как правило, они в учеб­ные дни бездействовали. Нами было подсказано: «А почему бы коллективно не прослушивать по телевизору программу “Время”, тем более, что она по времени совпадает с самопод­готовкой?» Пока такое предложение в систему не вошло, но в последние 2-3 месяца стало практиковаться, а в мае - перед экзаменами по истории СССР и Конституции учащиеся 3 и 4 классов почти ежедневно прослушивали телевизионную про­грамму «Время», т. к. им было сказано, что невозможно отве­чать на вопросы по этим предметам без увязки с современной обстановкой внутри страны и за рубежом .

На экзаменах по Конституции и истории СССР присутство­вал старший референт уполномоченного. В течение всего учеб­ного года через личное общение с преподавателями, учащимися, беседы с ними, переписку с уполномоченными областей, из кото­рых прибыли поступившие в семинарию, ознакомление с личны­ми делами чиновники из аппарата уполномоченного стремились как можно лучше изучить обучающихся, их настроения, найти более действенные формы их «патриотического» воспитания.

Вызывает интерес тематика лекций, прочитанных в ОДС учеными и членами общества «Знание», предназначенных для воспитания патриотизма среди учащихся, приведенных в от­чете и. о. уполномоченного Совета по делам религий по Одес­ской области П. Гаврилова от 26 июня 1973 года:

Международное положение и внешняя политика СССР.

Союз республик в Великой Отечественной войне.

Реакционный буржуазный национализм - идеология и политика империализма.

К 55-й годовщине Великого Октября.

50 лет СССР.

Советская Конституция - самая демократическая Консти­туция в мире.

Русско-украинские литературные связи.

Советский патриотизм и пролетарский интернационализм.

Советская литература на современном этапе.

У карты Родины.

Вокруг Европы.

Париж глазами советского туриста.

В докладе председателю Совета по делам религий при СМ УССР Н. А. Колеснику «Об итогах окончания 1978-1979 учебного года в Одесской духовной семинарии» уполномочен­ный Совета по Одесской области П.Е. Гаврилов отмечает, что присутствие уполномоченного на экзаменах по предметам ис­тории и Конституции СССР заметно повысило уровень подго­товки студентов, указывает на меры контроля над патриоти­ческим воспитанием студентов ОДС:

В системе контроля за деятельностью Одесской духовной семинарии мы всегда важное место отводим вопросам постановки воспитания семинаристов в духе советской гражданственности и патриотизма. По книгам Л.И. Брежнева «Малая земля», «Возрож­дение» и «Целина» организовывались коллективные читки, их материалы использованы в наглядной агитации. Прочитана серия лекций по вопросам морального облика советского человека, его внешней и внутренней культуре, этике. Мы считаем очень нужной формой воспитания семинаристов ежедневное прослушивание ими телепрограммы «Время». Внезапные наши проверки показали, что такая форма прочно вошла в быт семинарии. Вся воспитательная работа дает свои положительные плоды .

Небезынтересно ознакомится и со списком кинофильмов, демонстрируемых в Одесской духовной семинарии за 1971­1972 учебный год: «Мое последнее танго», «Кража», «Брилли­антовая рука», «Они сражались за Родину», «Итальянец в Аме­рике», «О любви», «Поместный Собор Русской Православной Церкви в 1971 г.», «Опасные гастроли», «Девушка в черном», «Андрей Рублев», «Сын прокурора», «Дикое сердце», «Цена быстрых секунд», «Рожденная свободной», «Золотой теленок», «Дорога мечты», «Сезон любви», «Серенада большой любви», «Поезд в дальний август», «Достояние республики», «После тьмы свет», «Убийство в тихом квартале», «Приключения на берегах Онтарио», «Ромео и Джульетта», «Погоня» .

С целью усилить работу по патриотическому воспитанию студентов духовных школ по инициативе уполномоченных Сове­та регулярно проводились различные преподавательские семина­ры и конференции. Приведем ниже выдержку из отчета о прове­дении одной из таких характерных встреч, семинара преподава­телей Одесской духовной семинарии о состоянии и задачах по усилению церковно-патриотического воспитания учащихся, со­стоявшемся 31 августа 1984 года, в котором видно, как маститым преподавателям принудительно приходилось выискивать темы для патриотических лекций и основывать пропагандистские доводы на подчас совершенно искусственных примерах:

Преподаватель Николай Алексеевич Полторацкий в своем выступлении сказал: «Преподавая французский язык, я показываю, как ущемляются языки окраин той буржуазной страны. Я подбираю темы диктантов, уделяя внимание патри­отической тематике. Хотя на уроках французского языка у меня меньше возможностей, тем не менее, сравнивая наше положе­ние с их положением, я акцентирую внимание на отрицатель­ных сторонах их жизни. Чтобы не увлекались иностранным образом жизни, показывая преимущество нашей страны на кон­кретных фактах, мною наблюдаемых .

В Одесской семинарии регулярно проводились и семина­ры, направленные на противодействие развитию униатских идей у студентов-выходцев с Западной Украины. Об одном из подоб­ных семинаров, состоявшемся 30 августа 1979 года, докладывал уполномоченный Совета по Одесской области П. Гаврилов .

Совет по делам религий желал влиять не только на поступ­ление, но и на распределение выпускников духовных школ, осо­бенно это касалось выходцев из областей Западной Украины:

Выпускники, как правило, распределяются по тем мес­там, откуда прибыли, значит, мы косвенно способствуем укреп­лению там религиозныгх организаций, т.к. они как «свои» люди быстро попадают под влияние местных, подчас униатского пла­на, традиций и становятся их проводниками. Может, лучше было бы при приеме учащихся в семинарию вывдерживать определен­ные пропорции как с западных, так и с восточный областей. Тем самым была бы нарушена традиция посылки выпускников в «свои» области. В таких условия вряд ли молодой священник быстро бы прибирал к своим рукам приход .

В 1986 году начался пересмотр политики советского ру­ководства по отношению к Русской Православной Церкви и другим религиозным общинам. В печати появились и статьи, авторы которых в стремлении к духовному возрождению об­щества возлагали надежду на Православную Церковь . С на­ступлением «перестройки», а особенно после проведения тор­жеств, посвященных 1000-летию Крещения Руси в 1988 году, меняется и характер отчетов уполномоченных, касающихся контроля над духовными учебными заведениями. При сохра­няющемся всестороннем контроле почти исчезает негативная окраска характеристик абитуриентов, но все равно сохраняет­ся некоторая предвзятость отношения, что видно из «Справки о приеме в Московские духовные учебные заведения в 1989 году» от 5 сентября 1989 года:

В I класс принят выпускник средней школы из г. Пско­ва Большой Е.И., 1972 г.р., которого директор школы характе­ризует так: «.у Евгения широкий кругозор, он очень начи­тан. Постоянно и серьезно занимается самообразованием. Ху­дожественную, историческую и публицистическую литерату­ру старается не только прочесть, но и глубоко изучить, инте­ресуется философией, критически относится к суждениям взрослых, имеет собственное мнение. отношения с одно­классниками ровные и доброжелательные. Уравновешен, чес­тен, исполнителен, но замкнут. проявляется интерес к исто­рии религии. По окончании школы собирался продолжить свое образование в Московском историко-архивном институте .

О том, насколько Святейший Патриарх Пимен, научен­ный горьким жизненным опытом, осторожно относился к по­немногу появляющимся с началом «перестройки» инициати­вам правительства по увеличению числа учащихся духовных школ, свидетельствует архиепископ Филарет (Карагодин) в своих воспоминаниях о Святейшем Патриархе Пимене:

Был случай, когда за обедом Куроедов заявил: «Ваше Святейшество, можно бы расширить количество поступающих в семинарию и академию, чтобы больше было священнослу­жителей». А Святейший сидит, молчит. Куроедов опять: «Ваше Святейшество, можно бы расширить количество поступающих в семинарию». И Святейший ему: «Ну, это вопрос к Преосвя­щенному владыке Алексию». В то время председателем Учеб­ного комитета был владыка Алексий (Ридигер) .

Изменение с приходом к власти М.С. Горбачева курса государства на отношение к Церкви сделало возможным хода­тайство Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Пи­мена К.М. Харчеву от 7 октября 1988 года об открытии новых семинарий в Русской Православной Церкви:

Глубокоуважаемый Константин Михайлович! От лица Русской Православной Церкви обращаюсь к Вам с настоятель­ной просьбой об оказании авторитетного содействия в решении вопроса об открытии 4-х новых духовных семинарий. Вопрос этот актуален в связи с тем, что существующие ныне 3 духовные се­минарии удовлетворяют потребность Русской Православной Церкви в священнослужителях лишь наполовину. В результате благотворных перемен, происходящих ныне в нашей стране, во многих епархиях Русской Православной Церкви открываются новые приходы, а следовательно, обостряется кадровый дефи­цит духовенства. Предполагается открытие духовных семинарий в Сибири, Поволжье, Западной Украине и Белоруссии .

Характерным документом эпохи потепления отношений государства и Церкви является и подобная резолюция уполно­моченного Совета по Одесской области от 22 февраля1988 года о возможности открытия на базе ОДС класса для подготовки духовенства для внешнепредставительской деятельности:

Считаем возможным поддержать предложение митро­полита Сергия о создании при Одесской духовной семинарии факультативного класса по подготовке для внешнепредстави­тельской деятельности лиц из числа духовенства епархии, пре­подавателей и учащихся семинарии, церковного актива .

Итак, подытоживая цитируемые документы Совета по делам религий при Совете Министров СССР, касающихся ду­ховных школ Русской Православной Церкви, можно сделать сле­дующие выводы. Совет по делам религий требовал от админис­трации трех действующих в Советском Союзе духовных школ (в Загорске, Ленинграде и Одессе) своевременного предоставле­ния информации о количестве учащихся и общих сведений о них, денежных средствах, выделяемых Патриархией на содер­жание духовных школ, и их материальном положении и внут­ренней жизни. Поступление в духовные школы было связано для абитуриента с множеством проблем, власти всеми способа­ми старались не допустить к поступлению лиц, имеющих выс­шее образование и работавших до поступления в советских орга­низациях и учреждениях. Власти целенаправленно и непрерыв­но занимались организацией мероприятий по патриотическому воспитанию учащихся духовных школ и контролем за их испол­нением. Контроль Совета простирался и на дальнейшее распре­деление выпускников семинарий и академий по приходам Рус­ской Православной Церкви. Однако, несмотря на такие жесткие методы внешнего контроля за духовными учебными заведения­ми, все же вышеперечисленные меры не носили критически не­допустимого для Церкви характера, и основная цель образова­тельного процесса духовных учебных заведений - подготовка благочестивых и образованных священнослужителей - дости­галась и при подобном вмешательстве, свидетельством чему яв­ляется великое множество достойнейших архиереев и священ­ников, выпускников духовных школ рассматриваемого периода в истории Русской Православной Церкви.

Работа Совета по делам религий с иерархами и духовенством

Помимо контроля за богослужебной жизнью и духовны­ми школами Русской Православной Церкви, одним из основ­ных направлений в деятельности Совета по делам религий была «политико-воспитательная работа» с духовенством и изучение его настроений. «Задача “поставить Церковь и духовенство на патриотические позиции” была воспринята Советом от своего предшественника - Совета по делам Русской Православной Церкви. Предполагалось, что в результате работы уполномо­ченных Совета духовенство будет больше уделять внимания вопросам защиты мира и поддерживать внешнюю политику советского правительства», - пишет И.И. Маслова .

В каких же формах осуществлялась эта работа? Среди форм воспитательной работы с духовенством были: беседы упол­номоченных с духовенством, встречи епископата, духовенства, церковных исполнительных органов с руководителями облас­тей, краев и республик, проведение семинаров и собраний духо­венства, на которых выступали специалисты отраслей и ученые.

По словам историка профессора С.Л. Фирсова, «в совет­ское время можно говорить о существовании “лжесимфонии”, когда официально декларировалось отделение Церкви от госу­дарства, но при этом власть стремилась влиять на кадровую политику РПЦ. Это такой извращенный союз» URL: http://www.ruskline.ru/monitoring_smi/ 2007/07/18/pravoslavnaya_cerkov_segodnya_i_pri_sovetskoj_vlasti/ . (дата обращения 2.01.2012).].

Принятое 31 октября 1979 года постановление Совета по делам религий «Об изучении проповеднической деятельности служителей культа» обязало уполномоченных принять меры к улучшению работы по ее изучению, знать характер пропове­дей, их идеологическую и политическую направленность, а также считать эту задачу одной из основных в своей работе. Уполномоченные Совета были обязаны пресекать вылазки «от­дельных фанатично настроенных проповедников, пытающих­ся разжигать вражду к неверующим и атеистам», которые «вно­сят в религиозную жизнь элементы фанатизма», призывают верующих самоизолироваться от общества и «отрешиться от всего земного», распространяют клеветнические измышления о политике советского государства по отношению к религии, подстрекают верующих к противозаконным действиям.

Работа Совета по делам религий с приходским духовенством Русской Православной Церкви

Отдельным пунктом была работа с духовенством. Она состояла из двух этапов.

Приведем характерный отчет о работе с духовенством и церковным активом в Пермской области за 1983 год, в кото­ром подробно описываются все вышеназванные формы воспи­тательной работы:

В последние годы в Пермской области сложились оп­ределенные формы работы с духовенством и церковным акти­вом. Аппарат уполномоченного Совета использует индивиду­альные и коллективные формы работы с этими кадрами. Сре­ди коллективных форм нами используются встречи с духовен­ством и церковным активом всех направлений. Приглашая на встречи духовенство и актив религиозных общин всех направ­лений, мы еще раз показываем всем им, и особенно духовным наставникам сектантских объединений, равенство религий и одинаковый подход ко всем вероисповеданиям .

Как следует из отчета уполномоченного Н.Ф. Суворина, подобные встречи проводились 3-4 раза в год. Встречи прохо­дили в помещении клуба работников госторговли и в помеще­нии краеведческого музея. При разработке плана встреч учи­тывались просьбы служителей культа, чиновники советовались с рядом старших чинов духовенства имеющихся в области ре­лигиозных направлений и прежде всего с управляющим епар­хией Русской Православной Церкви. С ними же определись и даты встреч, чтобы они были удобны всем представителям религиозных направлений. Особое внимание уделялось опре­делению проблем, выносимых на встречи. Четырехгодичная практика подобных встреч в Пермской области показывала, что духовенство и церковный актив волновали вопросы внешней политики советского государства, многие вопросы экономи­ческого развития страны, конкретные вопросы жизни области. В отчете уполномоченного говорилось:

Мы стремимся удовлетворить их желания, их просьбы. На наших встречах перед этой аудиторией выступали лучшие лекторы области, ученые вузов, лекторы группы докладчиков обкома КПСС, ответственные работники… В целях улучше­ния контактности с такой особой аудиторией стараемся не рас­ширят круг лекторов, а наоборот, давать слово лекторам, ра­нее выступавшим перед духовенством. В этом случае лектор, зная аудиторию, ее особенности, запросы и интересы отдель­ных служителей культа, предметней готовится к выступлени­ям и стремится полнее удовлетворить их запросы. В практике наших встреч с духовенством и церковным активом исполь­зуем просмотры выставок, кинофильмов, продажу политичес­кой и художественной литературы. На отдельных наших встре­чах после лекций демонстрировали художественные фильмы. Идя на показ выставок, демонстрацию кинофильмов, мы вна­чале проявляли определенное беспокойство, хотя и сейчас оно у нас остается. Нас беспокоил вопрос, как отнесутся они к та­ким неожиданным для них предложениям. Но, как показала практика, наши опасения оказались напрасны. Подавляющее большинство и духовенства, и церковного актива к нашим предложениям отнеслось положительно, с интересом осмат­ривали экспозиции и оставались смотреть фильмы. Делая это, мы понимаем, что должны делать тщательный отбор и филь­мов, и экспозиций выставок, памятуя, что мы не должны им показывать того, что напрямую противоречит их мировоззре­нию. В связи с этим кинофильмы, в том числе и художествен­ные, мы показываем на патриотические темы .

Однако при этом со стороны уполномоченного велся строгий контроль за тем, как духовенство вело себя на этих встречах, из чего делались выводы о лояльности тех или иных священнослужителей к советским властям:

Организуя встречи, проводя их, мы видим отношение представителей тех или иных религиозных направлений как к самим встречам, так и их отношение к прослушиванию лек­ций, их активности на них. Видим, кто остается на просмотр кинофильмов и выставок, а кто уходит с них, видим, кто поку­пает литературу и какую, а кто этого не делает .

Работа Совета по делам религий с иерархами Русской Православной Церкви

Совет по делам религий также проводил индивидуальную работу с членами Синода Русской и Грузинской Церквей, с пра­вящими архиереями, настоятелями крупных монастырей, рек­торами духовных школ и другими руководителями синодаль­ных учреждений. Приведем ниже справку о приеме у заместите­ля Совета по делам религий В.Г. Фурова митрополита Львовс­кого и Тернопольского Николая (Юрика) 11 января 1973 года:

На вопрос о положении дел в епархии митрополит Ни­колай ответил, что нормальная жизнь и деятельность Русской Православной Церкви в епархии осложняется наличием на львовщине и тернопольщине значительного количества униа­тов. Их незаконная деятельность, по мнению митрополита, на­носит много вреда. Нередко имеют место случаи, когда униа­ты без разрешения властей проводят службы в церквах, сня­тых с регистрации, совершают обряды на дому. Епархия тща­тельно изучает деятельность униатов и подробно информиру­ет об их деятельности уполномоченного Совета .

В нижеприведенной справке о приеме у уполномоченного Совета по Московской области Г.Д. Романова митрополита Кру­тицкого и Коломенского Ювеналия обращают на себя внимание мудрые и осторожные действия владыки митрополита: и «отвле­кающий маневр» в виде двухчасового рассказа о поездке в США, и осторожное высказывание своего мнения по поводу перевода священнослужителя, и смелое заявление в адрес уполномоченно­го о том, что «впервые видна забота о человеке в этом кабинете»:

5 июня с.г. митрополит Ювеналий по своей инициативе посетил нас и рассказал о поездке 3-21 мая с.г. в Соединенные Штаты Америки во главе делегации представителей христи­анских церквей СССР по приглашению «Национального Со­вета церквей Христа в США». После двухчасовой информа­ции Ювеналия о работе делегации и своих впечатлениях о пре­бывании в США мы перешли к обсуждению в обычном рабо­чем порядке некоторых текущих вопросов.

Прежде всего мы высказали свою озабоченность нездо­ровой, неспокойной обстановкой в церкви с. Фенино Балашихинского района. За последние 4 года там трижды менялись церковные старосты, но положение не нормализуется. Много жалоб поступает на священника Бахаревского А.А., который не только вмешивается в финансово-хозяйственную деятельность общества, но и пытается руководить исполнительным органом, чему имеются многочисленные факты. Балашихинский горсо­вет, информируя о Бахаревском, поставил перед нами вопрос о необходимости его перевода на другой приход. В настоящее время положение в церкви таково, что значительная группа ве­рующих требует расторгнуть с ним договор и даже намеревает­ся не допускать его в церковь. Согласившись с нашей оценкой личности Бахаревского, Ювеналий сказал, что он не будет пе­реводить Бахаревского, так как старостой там является заштат­ный клирик Воронежской епархии Студеникин. По каноничес­ким законам (он не сказал, по каким именно) священник не имеет права быть церковным старостой, поэтому он (Ювеналий) «не может направить такому старосте своего указа». Когда же мы начали объяснять, что избрание Студеникина старостой не про­тиворечит советскому законодательству о культах, Ювеналий не стал вдаваться в обсуждение, а прямо заявил, что «как толь­ко в Фенино не станет Студеникина, не будет там и Бахаревского». По сути дела, он поставил перед нами ультимативное тре­бование, что свидетельствует о его нежелании считаться с на­шим мнением и с фактами реальной действительности. Приме­чательно, что в нашем отношении к Студеникину В.А. он ус­мотрел какую-то нашу особую заботу о нем и в связи с этим сказал: «Впервые вижу, чтобы в этом кабинете думали о судьбе человека». Поскольку вопрос о положении в Троицкой церкви с. Фенино вызвал такую неожиданную реакцию митрополита, мы не стали обсуждать другие вопросы. По своей инициативе Ювеналий вопроса о коломенской церкви (Назаренко) не под­нимал. Встреча на этом и закончилась .

Исследование Советом по делам религий отзывов иерархов, духовенства и мирян на события политической и общественной жизни в Советском Союзе

В этой части статьи мы рассмотрим такую важную сто­рону деятельности Совета по делам религий, как исследование настроений и отзывов духовенства и мирян, касающихся раз­личных событий политической и общественной жизни Совет­ского Союза.

Справки об откликах духовенства и верующих на разные события регулярно предоставлялись в центральный аппарат Со­вета, а затем передавались в ЦК КПСС. Как пишет И.И. Масло­ва, «исследование настроений духовенства убеждало руковод­ство Совета, что подавляющее большинство священнослужи­телей проявляет лояльность к политическому устройству стра­ны и общества. Учитывая наличие среди служителей культа оппозиционных кругов по отношению к государственной вла­сти и руководству Церкви, уполномоченные, беседуя с духо­венством, пытались выяснить его отношение к внутренней и внешней политике государства» .

В первую очередь рассмотрим те выступления и посла­ния Святейшего Патриарха Пимена, в которых он касался воп­роса оценки деятельности советского правительства в сохра­нении мира во всем мире и выражал заверения во всесторон­ней поддержке священнослужителей и мирян Русской Право­славной Церкви миротворческой политики Советского Союза.

Святейший Патриарх Пимен в речи при вручении Орде­на дружбы народов в Кремле 18 ноября 1980 года, в частности, говорил:

Всем известны многие миротворческие инициативы со­ветского правительства, свидетельствующие о готовности моей страны приступить к обсуждению всего сложного комплекса проблем, создавшихся на сегодня в мире. Среди этих мироутверждающих инициатив я хочу отметить его недавние новые предложения по вопросам, касающимся ракетно-ядерного ору­жия в Европе, а также о сокращении вооруженных сил и воо­ружений в Центральной Европе .

Особо отмечал Святейший Патриарх внимание правитель­ства Советского Союза к миротворческой деятельности Церкви:

Как Предстоятель Русской Православной Церкви я глу­боко тронут благожелательным вниманием советского прави­тельства к этой стороне деятельности нашей Церкви, и полу­ченную мной ныне высокую награду я отношу ко всей Рус­ской Православной Церкви, епископат, клир и миряне кото­рой, будучи частью советского народа, исполнены действен­ным патриотизмом и для которых самоотверженный труд, на­правленный на процветание Отчизны, является религиозным и гражданским призванием и высоким долгом .

В приветственном Послании участникам заседания рабоче­го комитета Христианской мирной конференции в Киеве 27 марта 1981 года Святейший Патриарх Пимен подчеркивал необходимость соучастия всех людей доброй воли в сохранении мира во всем мире:

В своем недавнем докладе на XXVI съезде КПСС Л.И. Бреж­нев изложил новые миротворческие инициативы Советского Союза. Они существенно восполняют ранее сделанные предло­жения и, мы убеждены, получат должную положительную оцен­ку со стороны реалистически мыслящих государственный деяте­лей, подлинно озабоченный отсутствием так необходимой ста­бильности в современный международных отношениях .

«Я уверен, что авторитетный голос религиозных лидеров Советского Союза в поддержку новых советских инициатив по вопросам разоружения и укрепления мира будет способствовать, как это уже было неоднократно ранее, укреплению мира, дове­рия между людьми» , - говорил Святейший Патриарха в речи на встрече глав и представителей церквей и религиозных объе­динений СССР в Троице-Сергиевой Лавре 1 июня 1981 года.

В слове на обеде в честь глав представителей Церквей и религиозных объединений СССР в Троице-Сергиевой Лавре 1 июня 1981 года Святейший подчеркивал преимущество со­ветских граждан в деле защиты мира по сравнению с капита­листическими странами:

Нам, миротворцам Страны Советов, конечно, легче выра­жать свою волю к миру, нежели нашим братьям и сестрам в ка­питалистических странах. Весь наш советский народ исполнен единодушного устремления к миру. Мы не отделяем мира для себя и мира для других народов. Внешняя политика нашего госу­дарства - открытая и принципиально миролюбивая. Руководи­тели Советского Союза не перестают выдвигать новые и новые миротворческие инициативы, неизменно вызывающие понима­ние и поддержку со стороны реалистически мыслящих государ­ственных деятелей, в широких мировых общественных кругах .

Но одно дело вынужденные слова о поддержке советской политики, которые нужно было говорить для блага Церкви и которые хотели слышать советские чиновники, а другое дело - пастырские советы, которые давал Святейший Патриарх воп­рошавшим его первосвятительского благословения. Протоие­рей Герасим Иванов, долгое время прослуживший в Богояв­ленском кафедральном соборе в Москве и участвовавший в росписи Патриаршей резиденции Святейшего Пимена в Пере­делкино, вспоминает: «Однажды Святейшего Патриарха Пи­мена один мальчик спросил: “Ваше Святейшество, а можно быть пионером?” Святейший ответил: “Ну, пионером еще лад­но. Но комсомольцем не надо”» .

Чиновники Совета по делам религий также регулярно собирали отчеты об откликах духовенства и верующих на раз­личные происходящие в стране события в политической и об­щественной жизни. Приведем в качестве примера отклики свя­щеннослужителей Вознесенского кафедрального собора Ново­сибирска на решения XXVI съезда КПСС:

Мы, священнослужители Вознесенского кафедрально­го собора г. Новосибирска, с большим вниманием и глубокой заинтересованностью ознакомившись с проектом «Основные направления экономического и социального развития СССР на 1981-1985 годы и на период до 1990 года», каждая строка которого проникнута огромной и исключительной заботой о советском человеке, о создании наилучших условий для все­стороннего развития личности, о дальнейшем укреплении эко­номического могущества, международного авторитета и обо­роноспособности нашей страны, испытываем чувство глубо­кой благодарности к нашему Советскому Правительству, муд­рому руководителю нашего государства .

Аналогичные отчеты в Совет по делам религий прихо­дили от всех уполномоченных в республиках, краях и облас­тях. Уполномоченный Совета по Молдавской ССР в отчете от 20 января 1981 года пишет:

В беседах с верующими и на проходивших совещаниях со служителями культов и председателями исполорганов, на которых наряду с обсуждением вопросов о соблюдении зако­нодательных актов о религиозных культах были прочитаны доклады об основных направлениях проекта экономического и социального развития страны в одиннадцатой пятилетке, все они, как и весь советский народ, горячо одобряют проект ЦК КПСС к XXVI съезду партии «Основные направления эконо­мического и социального развития СССР на 1981-1985 годы и на период до 1990 года». «Я с большим вниманием прочитал проект ЦК КПСС к XXVI съезду партии, - говорит председа­тель исполнительного органа кафедрального собора Гурский А.С. - и от всей души благодарю партию за представленную народу замечательную программу действий» .

Уполномоченный по Волгоградской области заверяет в тщательном знакомстве духовенства и верующих с докумен­тами XXVI Съезда КПСС и в одобрении ими планов политики советского правительства на ближайшие годы:

Беседы с отдельными служителями культа, членами цер­ковного актива и некоторыми верующими различных конфес­сий и их письменные отклики показывают, что все они преж­де всего читали этот документ, слушали по радио и телевиде­нию и одобряют планы партии и государства на XI пятилетку и на перспективу .

Второй священник Казанского собора Волгограда Машенцев, благочинный по Волгоградскому округу, в своем от­клике подчеркивает, что вместе с тружениками области он все­цело поддерживает внутреннюю и внешнюю политику партии и правительства по осуществлению грандиозных планов эко­номического и социального развития нашей страны:

Я близко к сердцу принимаю усилия нашей партии по укреплению экономической мощи СССР. С воодушевлением воспринимаю заботу партии о повышении и обеспечении даль­нейшего роста благосостояния советских людей, по усилению нравственного воспитания трудящихся и особенно молодого поколения, заботу о женщине-труженице, женщине-матери .

Двоякое впечатление производит письмо одного из свя­щеннослужителей Ставропольской епархии протоиерея Нико­лая Свешникова, настоятеля церкви святителя Николая в горо­де Ессентуки своему правящему архиерею, в котором он вос­хваляет достижения советского правительства, в том числе и со ссылками на Священное Писание. Но не будем забывать о том непростом положении, в котором находилась Церковь еще в начале 80-х годов, и, думается, подобные письма при всей их двусмысленности все же были необходимы, чтобы заверить государство в лояльности и добиться этим некоторых уступок, которые могли бы пойти на благо Святой Церкви:

Поздравляю Вас с Новым годом, от всей души желаю, чтобы наступающий год был годом мира и созидательного тру­да, чтобы люди злой воли, стоящие во главе США и других капиталистических стран, не навязали нам бедствий войны. Православная Церковь всегда молится «о мире всего мира». Духовенство глубоко благодарно Советскому Правительству за его постоянную и многогранную деятельность по укрепле­нию дела мира. Развитие промышленности дает гарантию бе­зопасности нашей страны: «Никто не может напасть на дом сильного» (Мф. 12:29). Развитие агропромышленного комп­лекса улучшит жизнь народа. Сделает более разнообразным, питательным, вкусным стол каждого трудящегося.

Улучшение благосостояния и жизни народа наглядно. Как священника меня часто зовут причащать и соборовать больных. Всюду, куда приходишь, видишь неплохие квартиры, современ­ную мебель, ковры, в сервантах красивую посуду. Только из литературы XIX и начала XX века можно представить себе че­ловека без жилья, идущего ночевать в ночлежный дом. Трудя­щиеся во время болезни получают пособия по нетрудоспособ­ности. Все старые люди, не могущие работать, имеют пенсию.

Как священника меня особенно радует забота нашего государства о женщине-матери. Православная Церковь счита­ет женщину полноправным членом религиозного общества. «Нет разницы между мужским полом и женским», говорит апо­стол Павел (Гал. 3:28).

За период моей жизни Советская власть в двадцатых годах полностью справилась с беспризорностью детей, поте­рявших родителей. В период Великой Отечественной войны, несмотря на гибель отцов на фронте, а матерей от бомбежек немецкими фашистами, все дети были устроены в детских до­мах. Беспризорных не было.

Мне кажется, что в настоящее время правительство смо­жет построить достаточное количество детских учреждений, и тогда каждая мать будет спокойно трудиться по месту своей ра­боты. Я, священник, пишу об этом потому, что многие женщины мне говорили, что из-за того, что за ребенком некому смотреть, они вынуждены делать аборты, хотя сознают, что это грех .

С аналогичным письмом в адрес уполномоченного Со­вета по Ставропольскому краю обратился и еще один клирик Ставропольской епархии протоиерей Петр Савенко :

1981 год для нас будет особенно дорогим и памятным, так как много материальных льгот будет предоставлено и духо­венству, и церковным работникам, о чем уже сообщалось. Сни­жение налога для служителей культа прибавит к нашему жало­ванию значительную сумму денег, а льготы для церковных ра­ботников намного облегчат внутрицерковную деятельность. В общем, мы находимся в сфере постоянной заботы нашего со­ветского правительства. Все это вместе взятое, естественно, вызывает чувство невыразимой благодарности нашему советс­кому правительству. От всей души хочется сказать нашему выс­шему советскому руководству огромнейшее спасибо .

В октябре 1973 года в Москве в Кремлевском дворце съез­дов состоялся Всемирный конгресс миролюбивых сил, делега­тами которого были представители социалистических и ком­мунистических партий разных стран, представители мировых религий. Отклики духовенства и мирян Русской Православной Церкви на этот конгресс председатель Совета по делам рели­гий В.А. Куроедов направил в Совет Министров СССР. Патри­арх Пимен, в частности, писал:

Как религиозные деятели мы с глубоким удовлетворени­ем восприняли слова Л.И. Брежнева о необходимости для дела мира дальнейшего развития совместных действий миролюбивых сил, и в том числе христиан. Просим передать дорогому Леониду Ильичу сердечную признательность за его повседневные напря­женные труды на благо мира и прогресса для всего человечества. Мы заверяем, что иерархи, клир и миряне Русской Православной Церкви - граждане Советского Союза, сделают все от них зави­сящее, чтобы результаты Всемирного конгресса миролюбивых сил получили наиболее совершенное претворение в жизнь .

Священник из села Хмельное (Черкасская область) писал:

Мы от всей души благодарны нашему правительству и лично Леониду Ильичу Брежневу, что мы имеем надежду на будущее жить в мирной обстановке. Я всегда призываю моля­щихся бороться за мир ударным трудом в колхозах. Ибо мо­литва нужна Богу, а мир и нашу армию можно укрепить толь­ко ударным трудом .

Верующая, пенсионерка колхоза Володчикова Т.П. из деревни Райцы Новгородской области сообщала:

Мы бесконечно благодарны, что советская власть, наша партия, Леонид Ильич Брежнев так много делают на пользу мира. Поездки в другие страны нужны, но мы по-матерински беспокоимся о Леониде Ильиче. Он ведь там всегда в гуще народа, а люди бывают и недобрые, с плохими намерениями .

В 1977 году Святейший Патриарх Пимен дал интервью московскому корреспонденту берлинского издания «Фрайе вельт», в котором затронул вопросы взаимоотношения Церкви и государства в Советском Союзе, отношения Русской Право­славной Церкви к политике советского государства, свободе совести в СССР, гонениях за веру:

С правовой точки зрения и религиозная жизнь, и прояв­ления общественной и трудовой деятельности советских граж­дан являются одной из важнык форм реализации основных прав, свобод и обязанностей граждан СССР. В новой Конституции, гарантирующей гражданам Советского Союза равноправие во всех областях политической, экономической, социальной и куль­турной жизни, содержится обеспечение каждому гражданину СССР всей полноты социально-экономических, политических и личныгх прав и свобод, включая свободу совести, то есть пра­во исповедовать любую религию (статья 52). Это право провоз­глашено в том же разделе (глава VII), в котором отражены пра­ва наших граждан на труд, на отдык, на охрану здоровья, на материальное обеспечение нетрудоспособных, на образование и другие гражданские права и свободы! .

На вопрос корреспондента «Как Вы относитесь к утверж­дению западных “советологов”, что в СССР Церковь якобы под­вергается угнетению?» Святейший Патриарх Пимен отвечал:

Такие заявления могут объясняться или незнанием под­линных фактов о религиозной жизни в СССР, или же созна­тельным их искажением. В наши дни все больше людей, инте­ресующихся жизнью нашей Церкви, убеждается в наличии в нашей стране нормальных для этого условий. К сожалению, приходится, однако, признать, что в основании циркулирую­щих на Западе суждений о «гонимой Церкви» в Советском Союзе лежит намеренное стремление определенных враждеб­ных нашей Родине кругов навязать обывателю стереотипные представления времен «холодной войны» о «тяжелом» поло­жении религии в социалистическом обществе и тем затормо­зить процесс разрядки напряженности между государствами с различным общественно-политическим строем. Естественно, что отношение членов Русской Православной Церкви, как и других верующих Советского Союза, к подобным утвержде­ниям является решительно отрицательным .

Исследование настроений духовенства убеждало руко­водство Совета, что подавляющее большинство священнослу­жителей проявляет лояльность к политическому устройству государства и общества. Как пишет профессор Санкт-Петер­бургского государственного университета С.Л. Фирсов, «к 1970-м годам сформировался некий советский священник и епископ. Я не могу сказать, хорошо это или плохо. Они пони­мали власть и знали правила игры, которые в своей основе ос­тавались неизменными до перестройки» // URL: http://www.ruskline.ru/monitoring_smi/ 2007/07/18/pravoslavnaya_cerkov_segodnya_i_pri_sovetskoj_vlasti/. (дата обращения 2.01.2012).].

Подводя итог, следует иметь в виду, что, конечно, оцен­ка отзывов духовенства и мирян на события политической и общественной жизни в Советском Союзе может быть далеко не однозначной. Но важно понимать: священнослужители все­гда чувствовали свою принадлежность к Родине - к Родине, а не правительству, и свято исполняли свой долг служения Богу и родному народу. Хотя, конечно, декларируемая для иност­ранных журналистов поддержка Русской Православной Церк­ви коммунистическим правительством во многом было лукав­ством. В церковно-государственных отношениях по-прежне­му оставались нерешенными многие острые вопросы.

Анализ деятельности Совета по делам религий при Совете Министров СССР в эпоху Первосвятительского служения Свя­тейшего Патриарха Пимена показывает, что ее основное содер­жание определялось политикой коммунистической партии и со­ветского правительства, которая в указанный период была наце­лена уже не на форсированное вытеснение религии из обществен­ной жизни социалистического государства, а на сдерживание рас­пространения религиозных воззрений и укрепления позиций Рус­ской Православной Церкви. В русле этой политики Совет осуще­ствлял комплекс ограничительных мероприятий, контролирую­щих деятельность церквей, монастырей, служителей культа, ре­лигиозных объединений верующих. Совет по делам религий вел пристальный контроль за влиянием Церкви на верующих посред­ством богослужений, также в задачи Совета входил контроль за деятельностью учебных заведений Русской Православной Церк­ви - духовных академий и семинарий. Исследование настрое­ний иерархов и духовенства убеждало руководство Совета, что подавляющее большинство священнослужителей проявляет ло­яльность к политическому устройству государства и общества.

ГАРФ Ф. Р. 6991. Оп. 6. Д. 2809. Л. 33.

Там же. Л. 31.

Это было небо на земле. // URL: http://www.pravoslavie.ru/smi/ print38201.htm. (дата обращения 21.02.2012).

ГАРФ Ф. Р. 6991. Оп. 6. Д. 2809. Л. 1.

Там же. Д. 2810. Л. 1.

Протоиерей Петр Деревянко родился в 1927 г. в городе Сумы на Украине. Учился в средней школе г. Лебедина, после окончания - в сумском медтехникуме. С 1945 по 1951 гг. учился в Московском бо­гословском институте и Московской духовной академии, которые закончил с отличием. С 1951 г. началось церковное служение отца Петра в Киевской духовной семинарии в качестве преподавателя и эконома. В том же году он повенчался с В.А. Поляковой. В 1955 г. архиепископом Калининским Варсонофием (Гриневичем) отец Петр был рукоположен в сан пресвитера и определен настоятелем церкви Св. Иоанна Предтечи в г. Весьегонске. Затем до последнего места настоятельства в церкви свв. Иоакима и Анны, где протоиерей Петр 22 года совершал пасгарское служение, он трудился на многих при­ходах Подмосковья. Общее время пасгарского служения отца Петра 54 года. За усердный труд на духовной ниве протоиерей Петр был награжден многими патриаршими наградами, в том числе в 1987 г. правом ношения митры, а в 2000 г. - правом служения Божествен­ной литургии с отверстыми Царскими вратами до «Херувимской пес­ни». В 1984 г. отец Петр был награжден орденом прп. Сергия Радо­нежского III степени, в 2001 г. - св. блгв. кн. Даниила Московского III степени, а в 2002 г. - свт. Иннокентия, митр. Московского, III степени.