Свое название икона «Церковь воинствующая» получила не от служителей церкви, а от советских искусствоведов. На самом деле называется икона «Благословенно воинство Царя Небесного», по первой строке богослужебного песнопения о мучениках, в котором утверждается, что все мученики, пострадавшие за Спасителя и принявшие смерть в Его имя, становятся членами воинства Царя Небесного.

После своего успешного похода на Казань в 1552 году царь Иоанн Грозный повелел написать икону на этот сюжет. Когда именно был выполнен царский заказ, точно неизвестно. В качестве ее создателя обычно называют протопопа Андрея, царского духовника (впоследствии Афанасий, митрополит московский). С 1919 года икона «Церковь воинствующая» (16 век) находится в Третьяковской галерее.

Сюжет иконы «Церковь воинствующая»

Эта сложнейшая многофигурная композиция поражает своим масштабом, и дело не столько в размерах иконы (144 × 396 см), сколько в ее содержании, опирающемся на Откровение Иоанна Богослова и писания апостолов и пророков.

В центре иконы – шествие воинов, конных и пеших, под предводительством архистратига Михаила Архангела, восседающего на крылатом коне. Они движутся с правой стороны, где изображен охваченный пламенем город, к левой, где в Небесном Иерусалиме восседает Царица Небесная с Младенцем Иисусом на руках. По направлению к воинам летят ангелы, увенчивающие праведников. Обращает на себя внимание, что нимбы есть не у всех воинов. Считается, что воины с нимбами – это те, что пали в бою, а без нимбов – те, что выжили.

Некоторые искусствоведы высказывают мнение, что огонь не разрушает город, а очищает его от скверны. Именно так воспринимал пожар, участвовавший в походе пресвитер Андрей, царский духовник, которому приписывается написание иконы.

В левой стороне иконы «Церковь воинствующая» перед вратами града восседает Царица Небесная с Младенцем Иисусом, он вручает ангелам венцы для увенчания праведников. Но град этот не обычный, а небесный, о котором писал в своем Откровении Иоанн Богослов. Это Небесный Иерусалим, находящийся на горе. Его окружает сияющий красно-зеленый нимб необычной овальной формы. К тому месту, где он разомкнут, подходит дорога, по ней воины войдут в Небесный Град, который трактуется как образ Москвы.

По-видимому, исходным постулатом для такой необычной иконографии послужило высказывание апостола Павла о «взыскании» себе града в будущем, а также богослужебные писания, прославляющие мучеников, которые ради своей веры пожертвовали жизнью и получили в качестве награды блаженство в Небесном Иерусалиме, то есть на небесах.

Фигуры воинов

Архангел Михаил изображен на крылатом коне перед средним отрядом, сразу же за ним – молодой воин со стягом в руках, выделяющийся на общем фоне благодаря алому плащу. Предполагают, что это сам царь (к моменту взятия Казани ему было 22 года). Он так же, как и архистратиг Михаил Архангел, обращен лицом к воинской колонне, призывая воинов идти вперед.

В центре колонны возвышается огромная фигура на коне и с крестом. Одни ученые полагают, что это Владимир Мономах, наследником которого считал себя Иван Грозный; по мнению других – император Константин Великий, превративший христианство в господствующую религию в Римской империи. За пехотинцами следуют три всадника: это князь Владимир, креститель Руси, и его сыновья князья Борис и Глеб, первые русские святые.

Во главе верхнего ряда скачет на коне Дмитрий Донской, нижний ряд возглавляют Александр Невский и Георгий Победоносец. Среди воинов этих рядов удалось идентифицировать ряд почитаемых святых, хотя многие исследователи полагают, что икона должна восприниматься аллегорически, без привязки к каким-либо историческим событиям.

Сегодня широко известна фреска с изображением Благоверного Царя Иоанна IV из Грановитой палаты Московского Кремля. Однако кроме нее существует еще несколько изображений XVI-XVII вв., на которых мы можем увидеть этого Государя.

Первой и ключевой в этом ряду является икона “Благословенно воинство Небесного Царя” (позднее название “Церковь воинствующая”) находящаяся в настоящее время в экспозиции Государственной Третьяковской Галереи.

Икона создавалась для Успенского собора Московского Кремля. Вскоре после венчания на царство (1547 г.) по заказу Царя было выполнено и установлено В Успенском соборе Царское молебнов место (1551 г.). Некогда подобное молебнов место находилось в главном соборе Византийской империи - Святой Софии в Константинополе. На него восходил Император после свершения над ним Таинства Миропомазания при Священном венчании на царство. Икона составляла с Царским местом единый идеологический и культурный комплекс. Расположенная вблизи Царского места, она во время Богослужения всегда была доступна взору первого Русского Царя -- Помазанника Божиего. Однако она служила не для “вспоминания” о величайшей победе Государя, а для постоянного, ежедневного напоминания Помазаннику Божиему о его обязанности перед Церковью Христовой и народом Божиим: защищать чистоту Православной веры, служить защитником православных во всем мире.

Эта миссия иллюстрируется изображенным на иконе исходом Церкви -- народа Божиего -- из Града обреченного в Новый, небесный Иерусалим. Апокалиптические мотивы соединяются в иконе с воспоминанием о конкретном историческом событии: завоевании Казанского царства.

Весь облик фигуры в центре иконы свидетельствует, что перед нами Царь [Иоанн Грозный]. Значительная часть Святых, изображенных на иконе -- это Святые князья северо-западной, Владимирской Руси, предки Иоанна IV. Вся логика заложенной в эту икону идеи требует, чтобы в ее центре находился не греческий Царь, пусть даже Св. равноапостольный Константин Великий, не Владимир Мономах, а московский Царь, первый Помазанник Божий на русском престоле. Вся архитектура, вся живопись этого периода задумана и создана как памятник, прославляющий величайшее событие в истории Московской Руси: венчание на царство Иоанна IV, знаменовавшее завершение длившегося сто лет осмысления русским народом процесса перехода миссии “удерживающего” от Константинополя к Москве.

Без сомнения, образ Царя идеализирован и в нем присутствуют черты его предков и предтечей в служении Церкви Христовой, в том числе и черты Св. Царя Константина, и Святого равноапостольного кн. Владимира, и Владимира Мономаха. Это сходство органично вытекает из идеи, согласно которой “православный Государь был призван внести в тьму и хаос языческой казанской земли Священный миропорядок”. Так же, как несли его Царь Константин -- в Римскую Империю, Св. кн. Владимир -- в языческую Русь. То идеальное, что сопутствует этому служению, наложило свой отпечаток на изображение всех Святых правителей. …

Крест в руке делает еще более вероятным идентификацию этой фигуры как Иоанна IV. То, что крест имеет значение не исповедания веры, а инсигнации Царской Власти, заменяющей скипетр на вышеописанных изображениях московских князей XIV-XV вв., лишь подтверждает возможность того, что эта иконописная традиция была сохранена и при написании данного изображения. Кроме того, мы, знаем, что, отправляясь в Казанский поход, Иоанн приказал утвердить на Царском знамени с Нерукотворенным Спасом крест. Едва ли современник-иконописец мог пройти мимо такого факта. И нет ничего странного в том, что он (а надо помнить, что весьма вероятно и то, что эскиз был составлен рукой самого свт. Макария) отразил этот факт в “художественном” описании Казанского похода -- иконе “Благословенно воинство Небесного Царя”. Нелишне упомянуть здесь и о том, что на иконе XVII века “Святой Благоверный царевич Димитрий, угличский и московский чудотворец”, сын Иоанна Грозного изображен с точно таким же крестом... Во всяком случае, крест в Царских руках еще больше подтверждает версию о том, что это изображение Иоанна Грозного. …

Еще одна деталь императорской одежды обращает на себя внимание. Это “лорос” -- лента, одеваемая поверх далматика и перекинутая через руку царственной фигуры наподобие ораря иподиакона. Такая же лента изображалась и на иконах Святых -- византийских Императоров… Иоанн Грозный так же воспринимался Императором не только его подданными, но и подданными некоторых других государств. С точки зрения Вселенской Православной Церкви … он и был Императором единственной на земле православной Империи. Таким образом, Царь Иоанн имел все права на лорос.

На иконе “Благословенно воинство Небесного Царя” изображение Архангела Михаила принадлежит к “воинскому” типу -- он вооружен обнаженным мечом и облачен в доспехи. Зато фигура Царя несет те атрибуты, которые полагаются Архистратигу: посох-крест и лорос. Если вспомнить, что Иоанн Васильевич составил “Канон Ангелу Грозному воеводе”, а самого его прозвали Грозным за Казанский поход, то аналогия напрашивается сама собой. Архистратиг Михаил возглавляет воинство Небесное, а Царь-архистратиг -- воинство земное.

Если вспомнить, какое значение имела Казанская победа для всего Русского государства, какую роль сыграл в ней Царь Иоанн и о том, что эта победа стала поводом для написания иконы, то нет ничего странного, что добрая, византийская традиция была возрождена на русской земле.

Поступила в собрание Государственной Третьяковской галереи .

Название

Название иконы происходит от первой строки мученичной стихиры на стиховне пятого гласа на утрени понедельника:

Стихира выражает идею, что мученики , пострадав за Иисуса Христа и приняв за него смерть, становятся воинами небесного Царя, то есть приравниваются к ангельскому чину . Происхождение названия иконы от данной стихиры было установлено В. И. Антоновой :131 .

Название «Благословенно воинство…» икона имеет в описи Успенского собора начала XVII века («Да у царского и места образ „Благословенно воинство небесного царя“ на золоте в киоте , а киот деревянный, обложен оловом… » ), затем её названия в описях начинают меняться: «Образ пречистые Богородицы и Грозного Воеводы » (1627 год), «Образ пресвятыя Богородицы да Архангела Михаила с лики святых » (1701 год , место иконы - «позади царского места ») .

Источники сюжета

Источником такой иконографии «Благословенно воинство…» является Откровение Иоанна Богослова . В нём описывается Небесный Иерусалим (Откр. 21:10-21), вытекающая из него река воды жизни (Откр. 22:1), а также горящий город - Вавилон великий (Откр. 18:18-20).

При изучении иконы «Благословенно воинство…» исследователи вначале отказывались давать ей какое-либо толкование , затем видели в ней связь с посланиями апостола Павла , позднее её стали рассматривать как апофеоз взятия Казани , предпринимая попытки идентификации изображённых на ней персонажей.

Сюжет иконы

Горящий город и Небесный Иерусалим

В правой части иконы изображён горящий город. Его атрибутируют как «град лукаваго» , город, оставленный ради нового небесного града :15 , или как Казань , покорённую Иваном IV во время его похода 1552 года :197 . По мнению искусствоведа В. В. Морозова , этот горящий город не разрушается огнём, а очищается им :19 . Это мнение основано на сообщении Степенной книги , содержащей описание видения одного из участников казанского похода - пресвитера Андрея :29 (будущий митрополит Московский Афанасий и предполагаемый автор иконы): «…явьственно не во сне, но и на яве, над самым градом Казанию необычен свет разливающься по всему граду, в нем же мнози столпове солнцеобразнии, яко свещеным горением к небеси воспылахуся » . Некоторые исследователи видят в очертаниях горящего города главную мечеть Казанского ханства - Кул Шариф , разрушенную Иваном Грозным .

От горящего города движется многофигурная процессия конных и пеших воинов, направляющихся к Небесному Иерусалиму , изображённому в левой части иконы. Он помещён на горе в сени красного шатра и заключён в мандорлу из красных и зелёных кругов, разомкнутую в одном месте; к этому месту ведёт дорога, по которой воинам предстоит войти в Небесный Иерусалим. Этот небесный град трактуют как образ Москвы :185 . В нём воинов встречает Богородица с Младенцем Иисусом , сидящим у неё на коленях. Богомладенец раздаёт ангелам мученические венцы для воинов. У Небесного Иерусалима произрастает райский сад. Деревья в нём имеют красные плоды, а на деревьях вне райского круга плодов нет, и они, хотя и растут по берегам райской реки, относятся уже к земному пейзажу.

Райская река

Из Небесного Иерусалима вытекает райская река. Она обладает сложным символизмом: у Павла Муратова это библейская «чистая река воды жизни » (Откр. 22:1) :11 , у В. И. Антоновой источник воды - ясли Христовы в Первом Риме, а иссякший источник - Византия , не сумевшая сохранить веру и завоёванная турками :133 . В. В. Морозов указывает, что если река вытекает из яслей Христовых, то тогда два небольших источника, стоящих рядом с ними, можно понимать как Православную (источник, через который протекла река) и Католическую (иссякший источник) церкви :22 . Тогда широкая река, текущая навстречу воинам, это символ истинной веры, ревнителями которой выступают российские правители.

Процессия воинов, движущаяся на иконе справа налево, разделена на три ряда, каждый из которых написан на золотом фоне с поземом в виде горок. Головы воинов верхнего и нижнего рядов окружены нимбами .

Архангел Михаил

Во главе всех рядов воинов изображён архистратиг небесных сил архангел Михаил верхом на крылатом огненном коне. Фигура архангела заключена в сферическую мандорлу . Иконография архангела Михаила как небесного архистратига является довольно редкой для русского искусства XVI века :19 . Архангел находится у врат Небесного Иерусалима и, обернувшись назад, призывает всех остальных следовать за ним. Помещение его фигуры на иконе связано с тем, что архангел Михаил почитался как патрон рода московских государей (Иван Грозный называет его в своих сочинениях пособником всех благочестивых царей :45), а Архангельский собор Кремля служил их усыпальницей.

Воин со стягом

За фигурой архангела изображён молодой воин в алом плаще со стягом в руках. По мнению некоторых исследователей, это изображение царя Ивана Грозного :25 . Воин, как и архангел Михаил, обращает свой взгляд к остальным воинам, тем самым призывая их следовать за собой. Над его головой изображены три ангела, держащих в руках один венец. Они понимаются как ангелы трёх царств, над которыми властвует Иван IV, - Русское царство , Казанское и Астраханское ханство , а венец в их руках является шапкой Мономаха :19-22 .

Центральный ряд воинов.
Слева направо: Иван Грозный, Владимир Мономах (или Константин Великий), князь Владимир, Борис и Глеб

Пешие и конные воины

За воином со стягом в толпе пеших воинов изображена крупная фигура всадника в царских одеждах с крестом в руках. Её идентифицируют как Владимира Мономаха или императора Константина Великого . Основным аргументом в пользу идентификации фигуры с крестом как Владимира Мономаха выступает то, что Иван Грозный «называл его первым русским царём, а себя считал его преемником и наследником его царских регалий » (идентификация этой фигуры собственно с Иваном Грозным исследователями отвергается :24-25). Следом за ним на конях едут князь Владимир со своими сыновьями Борисом и Глебом . Фигура этого всадника выглядит громадной и выделяется на фоне окружающих её воинов. На самом деле она не крупнее фигуры воина со стягом или следующих за ней всадников; иллюзия её «громадности» объясняется тем, что она изображена парящей над окружающей её толпой :17-19 .

Верхний ряд воинов возглавляют князь Дмитрий Донской и его небесный покровитель великомученик Димитрий Солунский . Предводителями нижнего ряда выступают воин без нимба с алым стягом (возможно Георгий , брат Ивана IV :25), святые Александр Невский и Георгий Победоносец . Кроме них, в воинах верхнего и нижнего рядов идентифицированы: Феодор Стратилат , Андрей Стратилат , Михаил Черниговский , Михаил Тверской , Всеволод-Гавриил Псковский , Довмонт-Тимофей Псковский , Феодор , Давид и Константин Ярославские . Идентификация связана с перечнем святых - покровителей русских воинов, содержащимся в послании митрополита Макария в Казань. Позем под ногами воинов изображён в виде горок.

Существует мнение, что такие идентификации воинов являются необоснованными и икону следует понимать как духовную аллегорию без символических указаний на исторические события . Основываясь на словах митрополита Макария из его послания в Казань («не токмо прощение грехов от бога получят за пролитие своея крови, но и сугубы мзды от бога восприимут в нынешнем веце » - о воинах, которые останутся живы в бою; «восприимет от господа бога в тленных место нетленна и небесная и в труда место вхождение вышняго града Иерусалима наследие » - о воинах, которые погибнут в бою), некоторые исследователи делают вывод, что воины без нимбов - это выжившие участники похода на Казань, а имеющие нимбы - павшие в бою :190 . Относительно разделения персонажей на пеших и конных выдвигается предположение, что пешие воины - это чёрный люд, а конные - князья :19 .

Аналогичные произведения

См. также

Напишите отзыв о статье "Благословенно воинство Небесного Царя"

Примечания

1. Квливидзе Н. В. Православная энциклопедия . - М .. - Т. 5 . - С. 324-325 .
2. Лепахин В. В. Икона и иконопочитание глазами русских и иностранцев. - М .: Паломник, 2005. - 478 с. - ISBN 5-88060-048-3.
3. Подобедова О. И. Московская школа живописи при Иване IV. - М ., 1972. - 197 с.
4. Лепахин В. В. . Православие.Ru . Проверено 31 января 2011. .
5. Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи. - ГТГ . - Т. 1. - С. 128-134.
6. Кочетков И. А.
7. ПСРЛ , т. XXIX. М., 1965, с. 89
8. Снегирев И. М. Памятники московской древности. - М ., 1842-1845. - С. 167-169.
9. Степанов М. П. Храм-усыпальница великого князя Сергея Александровича во имя преподобного Сергия Радонежского в Чудовом монастыре в Москве. - М ., 1909. - С. 104-105.
10. Муратов П. П. Два открытия // София. - 1914. - № 2 . - С. 1-17 .
11. Каргер М. К. К вопросу об изображении Грозного на иконе «Церковь воинствующая» // Сборник ОРЯС. - Л. , 1928. - Т. 101 . - С. 466-469 .
12. Пресняков А. Е. Эпоха Грозного в общем историческом освещении // «Анналы». - 1922. - № 2 . - С. 195-197 .
13. Морозов В. В. // Государственные музеи Московского Кремля. Материалы и исследования. - М ., 1984. - . - С. 17-31 .
14. ПСРЛ , Т. XXI, Ч. 2, С. 626-627
15. Хузин Ф., Ситдиков А. . Проверено 5 ноября 2009. .
16. Послания Ивана Грозного. - М.-Л., 1951.
17. Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. - Л, 1988. - С. 302.
18. . Проверено 25 мая 2011. .

Литература

• Квливидзе Н. В. // Православная энциклопедия . - М. - Т. 5 . - С. 324-325 .
• Кочетков И. А. // Труды Отдела древнерусской литературы. - Л. , 1985. - Т. XXXVIII . - С. 185-209 .
• Морозов В. В. // Государственные музеи Московского Кремля. Материалы и исследования. - М ., 1984. - Вып. 4: Произведения русского и зарубежного искусства XVI - начала XVIII века . - С. 17-31 .

Отрывок, характеризующий Благословенно воинство Небесного Царя

Он протянул к ней руки, ещё не понимая, что уже никогда не сможет её больше в этом мире обнять, да и вряд ли он в тот момент понимал что-то вообще... Он просто опять её видел, что само по себе уже было совершенно невероятно!.. А всё остальное не имело сейчас для него никакого значения... Но тут появилась Вэста. Она удивлённо уставилась на отца и, вдруг всё поняв, душераздирающе закричала:
– Папа! Папулечка… Папочка!!! – и бросилась ему на шею… Вернее – попыталась броситься… Потому что она, так же, как и её мать, уже не могла физически соприкасаться с ним в этом мире больше никогда.
– Лисёнок… малышка моя… радость моя… – повторял, всё ещё хватая пустоту, отец. – Не уходи, только пожалуйста не уходи!...
Он буквально «захлёбывался» слишком сильными для его изболевшегося сердца эмоциями. И тут я испугалась, что это нежданное, почти что нечеловеческое счастье может его просто-напросто убить... Но обстановку (очень вовремя!) разрядили всеми забытые, но не забывшие никого, шипящие и взбесившиеся «монстры»… К своему стыду, «загипнотизированная» красотой встречи, я начисто про них забыла!.. Теперь же, изменив свою «тактику» и уже не нападая больше на отца, они сочли более удобным утолить свой вечный «голод» и насытиться жизненной силой ребёнка – маленькой Вэсты… Артур в полной панике размахивал руками, пытаясь защитить свою дочь, но естественно был не в состоянии никому навредить. Ситуация полностью уходила из под контроля и слишком быстро начинала принимать весьма нежелательный для меня оборот. Надо было как можно скорее избавиться от всей этой клыкастой-когтистой-шипящей жути, да ещё так, чтобы она не смогла больше вернуться к этому бедному человеку уже никогда...
– Думай, думай, думай!.. – чуть ли не в слух кричала я себе.
И вдруг, как в яркой вспышке, я очень чётко увидела «картинку» своего светящегося слепящим зелёным цветом тела, и своих старых «звёздных друзей», которые, улыбаясь, показывали на этот зелёный свет... Видимо каким-то образом моему «паникующему» мозгу удалось их откуда-то призвать, и теперь они пытались мне по-своему «подсказать», что я должна делать. Долго не думая, я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться, пробуя мысленно призвать давно забытое ощущение… И буквально через долю секунды вся «вспыхнула» тем же самым изумительно ярким зелёным светом, который только что видела на показанной друзьями «картинке». Моё тело сияло так сильно, что освещало почти что всю комнату, вместе с кишащими в ней мерзкими существами. Я не была уверенна, что делать дальше, но чувствовала, что должна направить этот «свет» (или точнее, энергию) на всех тех извивающихся «ужастиков», чтобы как можно скорее заставить их исчезнуть из нашего поля зрения, а также, из и без них достаточно сложной, жизни Артура. Комната вспыхнула зелёным, и я почувствовала как из моих ладоней вырвался очень «густой» зелёный луч и направился прямиком в цель… Тут же послышался дикий визг, перешедший в настоящий «потусторонний» вой… Я почти уже успела обрадоваться, что наконец-то будет всё хорошо и они прямо сейчас исчезнут навсегда, но, как оказалось, до «счастливого конца» пока ещё было чуточку далековато… Существа судорожно цеплялись когтями и лапами за всё ещё машущего руками «папу» и отбивающуюся от них малышку, и пока что явно не собирались сдаваться. Я поняла, что второй «атаки» Вэста уже не выдержит, и тем же самым потеряет свой единственный шанс последний раз поговорить со своим отцом. А вот этого, как раз-то, я допустить никак не могла. Тогда я ещё раз собралась и, что было сил, «швырнула» зелёные лучи теперь уже на всех «монстров» одновременно. Что-то звонко хлопнуло… и наступила полная тишина.
Наконец-то все монстроподобные страшилища куда-то исчезли, и мы могли позволить себе свободно вздохнуть...
Это была моя первая, совсем ещё «детская» война с настоящими нижнеастральными существами. И не могу сказать, что она была очень приятной или, что я совершенно не испугалась. Это теперь, когда мы живём в буквально «заваленном» компьютерными играми двадцать первом веке, мы ко всему привыкли и почти что полностью перестали удивляться какой-либо жути… И даже маленькие дети, полностью освоившись в мире вампиров, оборотней, убийц и насильников, сами точно также в восторге убивают, режут, пожирают и стреляют, всего лишь для того, чтобы «пройти на следующий уровень» какой-то им полюбившейся компьютерной игры… И наверное, появись у них в тот момент в комнате какой-нибудь настоящий страшенный монстр – они даже и не подумали бы испугаться, а не задумываясь, спокойно свалили бы всё на, так хорошо знакомые им, спецэффекты, голографию, перемещение во времени, и т.д., несмотря на то, что того же самого «перемещения во времени» или других любимых ими «эффектов» ещё никому из них в реальности пока что не удалось пережить.
И те же самые дети гордо чувствуют себя «бесстрашными героями» своих любимых, жестоких игр, хотя вряд ли бы эти герои себя бы так же «геройски» повели, увидь они в реальности любого ЖИВОГО нижнеастрального монстра…
Но, вернёмся в нашу, теперь уже «очищенную» от всей когтисто-клыкастой грязи, комнату…
Понемногу я пришла в себя и опять уже была в состоянии общаться со своими новыми знакомыми.
Артур сидел окаменевший в своём кресле и теперь уже ошарашено глядел на меня.
Весь алкоголь из него за это время выветрился, и теперь на меня смотрел очень приятный, но безумно несчастный молодой человек.
– Кто ты?.. Ты тоже ангел? – очень тихо спросил он.
Этот вопрос (только без «тоже») при встречах с душами, мне задавался очень часто, и я уже привыкла на него не реагировать, хотя в начале, признаться честно, он довольно долго продолжал меня очень и очень смущать.
Меня это чем-то насторожило.
– Почему – «тоже»?– озадачено спросила я.
– Ко мне приходил кто-то, кто называл себя «ангелом», но я знаю, что это была не ты… – грустно ответил Артур.
Тут меня осенила очень неприятная догадка...
– А вам не становилось плохо после того, как этот «ангел» приходил? – уже поняв в чём дело, спросила я.
– Откуда знаешь?.. – очень удивился он.
– Это был не ангел, а скорее наоборот. Вами просто пользовались, но я не могу вам этого правильно объяснить, потому, что не знаю пока ещё сама. Я просто чувствую, когда это происходит. Вам надо быть очень осторожным. – Только и смогла тогда сказать ему я.
– Это чем-то похоже на то, что я видел сегодня? – задумчиво спросил Артур.
– В каком-то смысле да, – ответила я.
Было видно, что он очень сильно старается что-то для себя понять. Но, к сожалению, я не в состоянии была тогда ещё толком ему что-либо объяснить, так как сама была всего лишь маленькой девочкой, которая старалась своими силами «докопаться» до какой-то сути, руководствуясь в своих «поисках» всего лишь, ещё самой не совсем понятным, своим «особым талантом»...
Артур был, видимо, сильным человеком и, даже не понимая происходящего, он его просто принимал. Но каким бы сильным не был этот измученный болью человек, было видно, что снова скрывшиеся от него родные образы его любимой дочери и жены, заставляли его опять также нестерпимо и глубоко страдать... И надо было иметь каменное сердце, чтобы спокойно наблюдать, как он озирается вокруг глазами растерянного ребёнка, стараясь хоть на короткое мгновение ещё раз «вернуть» свою любимую жену Кристину и своего храброго, милого «лисёнка» – Вэсту. Но, к сожалению, его мозг, видимо не выдержавший такой огромной для него нагрузки, намертво замкнулся от мира дочери и жены, больше уже не давая возможности с ними соприкоснуться даже в самом коротком спасительном мгновении…
Артур не умолял о помощи и не возмущался... К моему огромному облегчению, он с удивительным спокойствием и благодарностью принимал то оставшееся, что жизнь ещё могла ему сегодня подарить. Видимо слишком бурный «шквал», как положительных, так и отрицательных эмоций полностью опустошил его бедное, измученное сердце, и теперь он лишь с надеждой ждал, что же ещё я смогу ему предложить…
Они говорили долго, заставляя плакать даже меня, хотя я была уже вроде бы привыкшая к подобному, если конечно к такому можно привыкнуть вообще...
Примерно через час я уже чувствовала себя, как выжатый лимон и начала немножко волноваться, думая о возвращении домой, но всё никак не решалась прервать этой, хоть теперь уже и более счастливой, но, к сожалению, их последней встречи. Очень многие, которым я пыталась таким образом помочь, умоляли меня прийти опять, но я, скрепив сердце, категорически в этом отказывала. И не потому, что мне их не было жалко, а лишь потому, что их было множество, а я, к сожалению, была одна… И у меня также ещё была какая-то моя собственная жизнь, которую я очень любила, и которую всегда мечтала, как можно полнее и интереснее прожить.
Поэтому, как бы мне не было жалко, я всегда отдавала себя каждому человеку только лишь на одну единственную встречу, чтобы он имел возможность изменить (или хотя бы попытаться) то, на что, обычно, у него уже никогда не могло быть никакой надежды… Я считала это честным подходом для себя и для них. И только один единственный раз я преступила свои «железные» правила и встречалась со своей гостьей несколько раз, потому что отказать ей было просто не в моих силах…
Контрольная работа по культурологии на тему:
Достижения иконописи в XVI веке

План

1.Иконопись в XVI веке
2.Знаменитые иконы этого периода
- Цеpковь воинствующая
- Успение Богородицы
-Чудо Георгия о Змие
Список литературы
1. Иконопись в 16 веке

Искусство XVI в. всё теснее связывает свои судьбы с интересами государства. Над личностью мастера-творца, над самим процессом художественного творчества всё сильнее нависает «злоба дня». В царствование Ивана IV государство стало непосредственно контролировать искусство. Церковный собор 1551 г. регламентировал не только взаимоотношения мастера-живописца с учениками, но также художественный процесс и его результаты, канонизируя освящённые веками и авторитетами иконографические схемы, призывая копировать старых византийских живописцев и Андрея Рублёва. Подобные меры, безусловно, наносили большой вред искусству, поощряли ремесленничество и бездумное повторение «образцов».
В XVI в. Москва стала объединять местные художественные школы, что стало естественной реакцией в искусстве на объединение страны. В результате самые отдалённые русские земли смогли воспринять высшие достижения столичного искусства, и в какой-нибудь глухой северной веси из-под кисти патриархального сельского мастера появлялась икона, написанная по композиции Андрея Рублёва. А искусство самой Москвы обогащалось творческим опытом Новгорода, Пскова, Твери и других высокоразвитых русских центров.
В XVI в. существенно стала расширяться тематика древнерусской живописи. Гораздо чаще, чем раньше, художники обращаются к сюжетам и образам Ветхого завета, к назидательным повествованиям притч и, что особенно важно, к легендарно-историческому жанру.
Никогда ранее историческая тема не занимала так много места в творениях иконописцев. В связи с этим в художественное творчество всё более проникают жанровость, интерес к быту, всё чаще в композициях появляются русские «реалии». Условная «эллинистическая» архитектура сменяется на иконах русской. В то же время в живописи XVI в. ощутимо тяготение к отвлечённому «мудрствованию», к истолкованию в зрительных образах богословских догматов. Церковь и государство жёстко контролировали иконопись, поэтому в то время получили распространение иконописные подлинники (сборники образцов), в которых устанавливалась иконография основных сюжетных композиций, а также отдельных персонажей.
Правительство Ивана Грозного придавало огромное значение возвеличиванию в искусстве своих политических идей. Об этом свидетельствует икона-картина «Благословенно воинство небесного царя» («Церковь воинствующая»), происходящая из Успенского собора Московского Кремля. Призванная увековечить покорение Казанского ханства, она мало напоминает традиционный моленный образ. На очень вытянутом в ширину композиционном поле художник изобразил многочисленное войско, которое тремя дорогами в пешем и конном строю удаляется от охваченного пламенем города. Воинский поток, предводительствуемый архангелом Михаилом, устремляется к «граду» на другом краю композиции, откуда благословляют шествующих Богоматерь с Младенцем Христом. Так «увидел» царский иконописец торжественное возвращение русского войска из Казани в Москву, представив его как апофеоз «воинства небесного царя», движущегося из разгромленного «града нечестивого» к «горнему Иерусалиму». На иконе принято противоположное обычному направление движения - справа налево, что делает его более медленным и церемониальным. А лёгкие ангелы в ярких одеждах с венцами в руках, взлетающие навстречу воинам, помогают добиться в изображении динамического равновесия. Впереди среднего полка или в центре его с алым стягом, в царском наряде, с крестом в руках едет сам Иван Грозный. В рядах святого войска -- прославленные русские князья и полководцы, предки юного царя, а также «вселенские святые воины» и русские ратники, сложившие головы под Казанью и уподобившиеся древним мученикам. У ног всадников струится река. Рядом изображён иссякший источник. Он символизирует падший «второй Рим» -- Византию. Полноводный источник символизирует «третий Рим» -- Москву.
2. Знаменитые иконы этого периода

Икона Це p ковь воинствующая

Сегодня широко известна фреска с изображением Благоверного Царя Иоанна IV из Грановитой палаты Московского Кремля. Однако кроме нее существует еще несколько изображений XVI-XVII вв., на которых мы можем увидеть этого Государя.
Первой и ключевой в этом ряду является икона “Благословенно воинство Небесного Царя” (позднее название “Церковь воинствующая”) находящаяся в настоящее время в экспозиции Государственной Третьяковской Галереи.
Икона создавалась для Успенского собора Московского Кремля. Вскоре после венчания на царство (1547 г.) по заказу Царя было выполнено и установлено В Успенском соборе Царское молебнов место (1551 г.). Некогда подобное молебнов место находилось в главном соборе Византийской империи - Святой Софии в Константинополе. На него восходил Император после свершения над ним Таинства Миропомазания при Священном венчании на царство. Икона составляла с Царским местом единый идеологический и культурный комплекс. Расположенная вблизи Царского места, она во время Богослужения всегда была доступна взору первого Русского Царя -- Помазанника Божиего. Однако она служила не для “вспоминания” о величайшей победе Государя, а для постоянного, ежедневного напоминания Помазаннику Божиему о его обязанности перед Церковью Христовой и народом Божиим: защищать чистоту Православной веры, служить защитником православных во всем мире.
Эта миссия иллюстрируется изображенным на иконе исходом Церкви -- народа Божиего -- из Града обреченного в Новый, небесный Иерусалим. Апокалиптические мотивы соединяются в иконе с воспоминанием о конкретном историческом событии: завоевании Казанского царства.
Весь облик фигуры в центре иконы свидетельствует, что перед нами Царь [Иоанн Грозный]. Значительная часть Святых, изображенных на иконе -- это Святые князья северо-западной, Владимирской Руси, предки Иоанна IV. Вся логика заложенной в эту икону идеи требует, чтобы в ее центре находился не греческий Царь, пусть даже Св. равноапостольный Константин Великий, не Владимир Мономах, а московский Царь, первый Помазанник Божий на русском престоле. Вся архитектура, вся живопись этого периода задумана и создана как памятник, прославляющий величайшее событие в истории Московской Руси: венчание на царство Иоанна IV, знаменовавшее завершение длившегося сто лет осмысления русским народом процесса перехода миссии “удерживающего” от Константинополя к Москве.
Без сомнения, образ Царя идеализирован и в нем присутствуют черты его предков и предтечей в служении Церкви Христовой, в том числе и черты Св. Царя Константина, и Святого равноапостольного кн. Владимира, и Владимира Мономаха. Это сходство органично вытекает из идеи, согласно которой “православный Государь был призван внести в тьму и хаос языческой казанской земли Священный миропорядок”. Так же, как несли его Царь Константин -- в Римскую Империю, Св. кн. Владимир -- в языческую Русь. То идеальное, что сопутствует этому служению, наложило свой отпечаток на изображение всех Святых правителей. …
Крест в руке делает еще более вероятным идентификацию этой фигуры как Иоанна IV. То, что крест имеет значение не исповедания веры, а инсигнации Царской Власти, заменяющей скипетр на вышеописанных изображениях московских князей XIV-XV вв., лишь подтверждает возможность того, что эта иконописная традиция была сохранена и при написании данного изображения. Кроме того, мы, знаем, что, отправляясь в Казанский поход, Иоанн приказал утвердить на Царском знамени с Нерукотворенным Спасом крест. Едва ли современник-иконописец мог пройти мимо такого факта. И нет ничего странного в том, что он (а надо помнить, что весьма вероятно и то, что эскиз был составлен рукой самого свт. Макария) отразил этот факт в “художественном” описании Казанского похода -- иконе “Благословенно воинство Небесного Царя”. Нелишне упомянуть здесь и о том, что на иконе XVII века “Святой Благоверный царевич Димитрий, угличский и московский чудотворец”, сын Иоанна Грозного изображен с точно таким же крестом... Во всяком случае, крест в Царских руках еще больше подтверждает версию о том, что это изображение Иоанна Грозного. …
Еще одна деталь императорской одежды обращает на себя внимание. Это “лорос” -- лента, одеваемая поверх далматика и перекинутая через руку царственной фигуры наподобие ораря иподиакона. Такая же лента изображалась и на иконах Святых -- византийских Императоров… Иоанн Грозный так же воспринимался Императором не только его подданными, но и подданными некоторых других государств. С точки зрения Вселенской Православной Церкви … он и был Императором единственной на земле православной Империи. Таким образом, Царь Иоанн имел все права на лорос.
На иконе “Благословенно воинство Небесного Царя” изображение Архангела Михаила принадлежит к “воинскому” типу -- он вооружен обнаженным мечом и облачен в доспехи. Зато фигура Царя несет те атрибуты, которые полагаются Архистратигу: посох-крест и лорос. Если вспомнить, что Иоанн Васильевич составил “Канон Ангелу Грозному воеводе”, а самого его прозвали Грозным за Казанский поход, то аналогия напрашивается сама собой. Архистратиг Михаил возглавляет воинство Небесное, а Царь-архистратиг -- воинство земное.
Если вспомнить, какое значение имела Казанская победа для всего Русского государства, какую роль сыграл в ней Царь Иоанн и о том, что эта победа стала поводом для написан и т.д.................

Если вести серьезный разговор о Царе Иоанне IV Васильевиче, о его значении и влиянии на русскую историю, то никак невозможно пройти мимо такого важного аспекта этого вопроса, как сакральная сущность Православного Самодержца. Тем более, что Царь был первым Помазанником Божиим на русском престоле. Попробую, насколько это возможно, с помощью Божией, рассмотреть этот вопрос через анализ сохранившихся до нашего времени от XVI-XVII веков иконописных изображений Государя, как немых, но живых и неложных свидетелей отношения русского народа к священной особе Русского Монарха.

Сегодня широко известна фреска с изображением благоверного Царя Иоанна IV из Грановитой палаты Московского Кремля. Однако кроме нее существует еще несколько изображений XVI-XVII вв., на которых мы можем увидеть этого Государя.
Первой и ключевой в этом ряду является икона «Благословенно воинство Небесного Царя» (позднее название «Церковь воинствующая») находящаяся в настоящее время в экспозиции Государственной Третьяковской Галереи.
Эта икона была создана во второй половине 50-х годов XVI века в иконописной мастерской свт. Макария, митрополита Московского, предположительно по его собственноручным эскизам. Непосредственным поводом для создания иконы послужило «Казанское взятие», ставшее поворотным моментом в истории государства Российского, моментом рождения новой православной империи.
Икона создавалась для Успенского собора Московского Кремля. Вскоре после венчания на царство (1547 г.) по заказу царя было выполнено и установлено в Успенском соборе Царское моленное место (1551 г.). Некогда подобное моленное место находилось в главном соборе Византийской империи - святой Софии в Константинополе. На него восходил император после свершения над ним Таинства Миропомазания при священном венчании на царство. Икона составляла с Царским местом единый идеологический и культурный комплекс. Расположенная вблизи Царского места, она во время Богослужения всегда была доступна взору первого Русского Царя – Помазанника Божиего. Однако она служила не для «вспоминания» о величайшей победе Государя, а для постоянного, ежедневного напоминания Помазаннику Божиему о его обязанности перед Церковью Христовой и народом Божием: защищать чистоту Православной веры, служить водителем православных во всем мире.
Эта миссия иллюстрируется изображенным на иконе исходом Церкви – народа Божиего – из Града обреченного в Новый, небесный Иерусалим. Апокалиптические мотивы соединяются в иконе с воспоминанием о конкретном историческом событии: завоевании Казанского царства.
Мы видим на иконе не только абстрактное изображение членов земной, воинствующей Церкви, сплотившейся вокруг центральной фигуры предводителя (средняя колонна воинов), но и выступивших ей на помощь небесных заступников Святой Руси, святых князей и воинов. Это конкретные исторические личности: свв. князья Дмитрий Донской, Феодор Ярославский с сыновьями Давидом и Константином, Александр Невский, Борис и Глеб и множество других защитников земли Русской из рода Рюриковичей.
Икона отражает реальные исторические события подготовки к Казанскому походу. Царь Иоанн Васильевич совершил перед походом ряд паломнических поездок, во время которых посетил многие города Московской Руси и молился у мощей тех своих святых предков, на покровительство и помощь которых надеялся в этой войне.

Казанский поход воспринимался русским народом как прямое продолжение дела Вел. князя Дмитрия Донского, поэтому Государь, прежде всего, совершил паломничество в Коломну, где молился о победе перед тем же образом Богоматери, который ранее был во время Куликовской битвы со св. князем Димитрием Донским.
Повторяя деяние своего великого предка, пошедшего в чужую враждебную землю и одержавшего там победу над агарянами, собравшего для битвы на Куликовом поле всю Русь под знамена Москвы, Грозный Царь так же осуществляет, но уже на духовном уровне, единение всей Русской земли.
Собирая войска во Владимире, Шуе, Ярославле, Муроме, Иоанн Васильевич одновременно совершал в этих городах молитвенное поклонение мощам святых князей-воинов.
Во Владимире находились святые мощи князей Андрея Боголюбского и его сына св. кн. Глеба Андреевича, Александра Невского и его младшего брата князя Феодора Ярославича. В Муроме Царь поклонился святым Петру и Февронии св. князю Константину, родоначальнику муромских князей и другим местночтимым святым. В Ярославле, в Спасском соборе, находились мощи святого князя Феодора Ростиславича и его сыновей Давида и Константина, а также погибших во время монголо-татарского нашествия святых кнн. Василия и Константина Всеволодовичей.
Многих из этих князей мы видим на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя».
Известно, что св. кн. Дмитрий Донской молился о победе Архистратигу Михаилу, предводителю Небесных Сил Безплотных, уповая на его помощь и заступление. В послании митрополита Макария Царю, составленном перед выступлением в Казанский поход, так же особо возлагаются надежды на предстательство Архангела Михаила за Русское воинство. Сам Царь всегда считал его своим покровителем и даже составил Канон «Ангелу Грозному» - Архангелу Михаилу.
Именно Архангела Михаила мы видим главнокомандующим – Архистратигом – во главе трех колонн святого воинства, двигающегося к Горнему Иерусалиму.
Вернувшись из Казани с победой, Царь совершает благодарственные моления, особо упоминая в них как Архангела Михаила, так и своих сродников – святых князей. Все они были вскоре после этого изображены на фресках Архангельского собора – так русский самодержец выразил им благодарность за молитвенную помощь. В Муроме Царь приказал построить храм, посвященный святым Петру и Февронии, заказал их храмовый образ "на золоте, обложен серебром и каменьями", а один из приделов этого храма освятил в честь святого Константина и его сыновей, святых Феодора и Михаила.
Имена святых, изображенных на иконе и в росписи Архангельского собора, входят в состав Вселенского Синодика, который читается в церкви в праздник Торжества Православия, в день, когда совокупно прославляются и Церковь Небесная, Торжествующая, и Церковь земная, Воинствующая.
Очевидно, что в некоторых своих деталях икона «Благословенно воинство Небесного Царя» более достоверно отражала для православного русского человека XVI века исторические события, сопутствовавшие Казанскому походу, так как представляла не только зримые образы, но и то, что можно было увидеть только духовными очами – единение Церкви Воинствующей и Церкви Торжествующей, участие в человеческой жизни небесных заступников Руси.
Однако, изображая на иконе участников похода, живых и усопших, только стремящихся к святости и достигших ее, иконописец не мог обойти своим вниманием организатора и возглавителя Казанского похода, первого Русского Царя – Иоанна Грозного.
Но если многие из вышеуказанных святых идентифицированы со своими изображениями на иконе, то судьба Государя и здесь сложилась непросто.
Впервые мысль о том, что на иконе есть изображение Иоанна IV Васильевича, было высказано в середине XX века. Его увидали в юном всаднике, скачущем сразу за Архистратигом Михаилом. Однако впоследствии эта версия была отвергнута и спутник Архангела был опознан как св. Дмитрий Солунский. Вопрос об определении изображения Иоанна Грозного был отложен и больше не поднимался. Полемика сосредоточилась вокруг центральной фигуры царственной особы в среднем ряду.
Выдвинутая поначалу версия о том, что это св. равноапостольный царь Константин была вскоре отвергнута на том основании, что он «не изображался на русских иконах в царской шапке; голову его обычно украшала корона с «городками». Мономахов венец служил в XVI веке инсигнией главы русского государства и был непременным атрибутом изображения Владимира Мономаха. Крест в руке предполагаемого Владимира Мономаха на иконе, заставлявший считать это изображение царем Константином, имеет здесь значение не исповедания веры, а инсигнии царской власти – жезла-скипетра. Именно такие скипетры представлены на русских памятниках XIV и XV вв. (крест в руке царицы на иконе «Предста царица» в Успенском соборе Московского Кремля; кресты в руке Иоанна Палеолога, Софии Витовтовны и Василия Дмитриевича, на саккосе митрополита Фотия 1410 г. в Гос. Оружейной палате; тут же представлен царь Константин с совершенно иным положением креста). Кроме того, изображение креста на иконе искажено: здесь оставлен слой записи, возвышающийся над уровнем первоначальной живописи. Вероятно при чинках непопулярный в иконной живописи Мономах был понят как царь Константин… Киноварная буква «а», уцелевшая между скипетром и несколько измененной теперь из-за вставки левкаса вверху шапкой, позволяет думать, что и в надписи был указан [Вл] а [димир], а не Константин – «Костянтин»; в этом имени по транскрипции XVI в., нет буквы «а». Слово же «царь» в это время пишется обычно с титлом «цръ»1).
Таким образом, стала общепринятой версия о том, что это изображение Великого князя Владимира Мономаха. Однако это никак не помогало решить вопрос о том, где же на иконе изображен Иоанн Грозный? Если это не воин, скачущий за Архистратигом Михаилом и не фигура царя в центре композиции, то где же Царь-победитель? Неужели на иконе, восхваляющей подвиг Казанского взятия его «забыли» изобразить? Невероятно.

Я считаю, и попытаюсь доказать это ниже, что именно фигура в центре иконы соответствует роли Иоанна IV в организации и осуществлении казанского похода.
Весь облик этой фигуры свидетельствует, что перед нами царь. Значительная часть святых, изображенных на иконе – это святые князья северо-западной, Владимирской Руси, предки Иоанна IV. Вся логика заложенной в эту икону идеи требует, чтобы в ее центре находился не греческий царь, пусть даже св. равноапостольный Константин Великий, не Владимир Мономах, а московский царь, первый Помазанник Божий на русском престоле. Вся архитектура, вся живопись этого периода задумана и создана как памятник, прославляющий величайшее событие в истории Московской Руси: венчанию на царство Иоанна IV, знаменовавшее завершение длившегося сто лет осмысления русским народом процесса перехода миссии «удерживающего» от Константинополя к Москве.
Именно эта фигура соизмерима по своему масштабу с фигурой Архистратига Михаила. Она является не только геометрическим, но и смысловым центром композиции. Сплотились вокруг его фигуры воины-копейщики, оглянулся и вопросительно смотрит на него воин-знаменосец, скачущий перед войском, даже сам Архистратиг Михаил повернулся к Царю и словно призывает его смелее двигаться вперед.
Без сомнения, образ царя идеализирован и в нем присутствуют черты его предков и предтечей в служении Церкви Христовой, в том числе и черты св. царя Константина, и святого равноапостольного кн. Владимира, и Владимира Мономаха. Это сходство органично вытекает из идеи, согласно которой «православный государь был призван внести в тьму и хаос языческой казанской земли священный миропорядок». Так же, как несли его царь Константин – в Римскую империю, св. кн. Владимир – в языческую Русь. То идеальное, что сопутствует этому служению, наложило свой отпечаток на изображение всех святых правителей. Если же говорить о Владимире Мономахе, то он не был просветителем язычников, а являлся защитником православной веры. Поэтому, почитая его вслед за средневековой русской традицией2) как благоверного князя, все таки следует указать, что изображение кн. Владимира с крестом больше могло бы относиться к св. кн. Владимиру I, а не к Владимиру Мономаху.
Что касается конкретных деталей изображения, то «Шапка Мономаха» была символом главы Московского государства, поэтому говорить о том, что ее изображение однозначно указывает на Владимира Мономаха и только на него – едва ли возможно.
Скорее всего, данная «царская шапка» воспринималась в иконографии того времени как атрибут православного Русского Государя. Поэтому наличие шапки Мономаха в изображении фигуры Царя на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» не опровергает предположения о том, что это Иоанн Грозный.
Крест в руке делает еще более вероятным идентификацию этой фигуры как Иоанна IV. То, что крест имеет значение не исповедания веры, а инсигнации царской власти, заменяющей скипетр на вышеописанных изображениях московских князей XIV-XV вв., лишь подтверждает возможность того, что данная иконописная традиция была сохранена и при написании данного изображения. Кроме того, мы знаем, что, отправляясь в Казанский поход, Иоанн приказал утвердить на царском знамени с Нерукотворенным Спасом крест, "иже бе у прародителя... достохвального великого князя Димитрия на Дону". После взятия Казани Государь сам водрузил Крест Христов над покоренным городом и, «обойдя по стенам с хоругвями и иконами, посвятил Пресвятой Троице бывшую столицу царства Казанского».
Едва ли современник-иконописец мог пройти мимо такого факта. И нет ничего странного
в том, что он (а надо помнить, что весьма вероятно и то, что эскиз был составлен рукой самого свт. Макария) отразил этот факт в «художественном» описании Казанского похода – иконе «Благословенно воинство Небесного Царя». Не лишне упомянуть здесь и о том, что на иконе XVII века «Святой благоверный царевич Димитрий, угличский и московский чудотворец», сын Иоанна Грозного изображен с точно таким же крестом. Во всяком случае, крест в царских руках еще больше подтверждает версию о том, что это изображение Иоанна Грозного.
Что же касается буквы «а», единственной сохранившейся от написанного имени, то, следуя логике данного доказательства, можно утверждать, что это имя [Ио] а [нн] а не [Вл] а [димир].
Еще одна деталь императорской одежды обращает на себя внимание. Это «лорос» – лента, одеваемая поверх далматика и перекинутая через руку царственной фигуры наподобие ораря иподиакона. Такая же лента изображалась и на иконах святых – византийских императоров, например, на иконе свв. Константина и Елены с избранными святыми (вторая половина XVI века, ГРМ). Однако и эта деталь не может однозначно служить в пользу той версии, что данная фигура является изображением св. Царя Константина. Иоанн Грозный так же воспринимался не только его подданными, но и подданными некоторых других государств как император. С точки зрения Вселенской Православной Церкви (что будет доказано ниже) он и был императором единственной на земле православной империи. Таким образом, Царь Иоанн имел все права на лорос.
Интересен и тот факт, что на иконах Архангела Михаила не принадлежащих к так называемому разряду икон «воинского» типа, Архангел изображался как служитель Небесного Царя и его одежда так же включала такую деталь, как лорос. На такой иконе Архангел обычно держит сферическое зерцало (сферу с инициалами Иисуса Христа, в которой он читает повеления Божии) и мерило (высокий посох с круглым навершием) или копие. Но на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» изображение Архангела принадлежит к «воинскому» типу – он вооружен обнаженным мечом и облачен в доспехи. Зато фигура Царя несет те атрибуты, которые полагаются Архистратигу: посох-крест и лорос. Если вспомнить, что Иоанн Васильевич составил «Канон Ангелу Грозному воеводе», а самого его прозвали Грозным за Казанский поход, то аналогия напрашивается сама собой. Архистратиг Михаил возглавляет воинство Небесное, а Царь-архистратиг – воинство земное.
И еще одна цитата: «…в Византии существовала традиция создавать портреты императора в память о какой-либо его победе. Такие изображения окружали фигурами святых воинов. Так, на миниатюре из Псалтири Василия II император представлен принимающим копье - оружие победы - из рук Михаила Архангела. Рядом с ним - святые воины Георгий, Димитрий, Феодор Стратилат, Феодор Тирон, Прокопий, Меркурий. Сопроводительный текст объясняет, что они "сражались заодно" с царем Василием II как его "други"»3). Если вспомнить, какое значение имела Казанская победа для всего Русского государства, какую роль сыграл в ней Царь Иоанн и о том, что эта победа стала поводом для написания иконы, то нет ничего странного, что добрая византийская традиция была возрождена на русской земле.
В связи с возрождением византийских традиций в иконописи стоит вспомнить и еще об одном интересном факте: икона «Благословенно воинство Небесного Царя» была создана во второй половине 50-х гг. XVI века, а в 1551 г. состоялся Стоглавый собор, на котором рассматривались также и вопросы соответствия иконописи канонам. В частности, собор принял решение придерживаться старых традиций иконописи и разрешил изображение на иконах «лиц не святых»4), что так же является продолжением византийской традиции. «Русский путешественник XIV в. Стефан Новгородец сообщает об иконах, написанных императором Львом Мудрым, которые находились в монастыре Манган. Иконы представляли собой изображения патриархов и царей: «до скончания Цареграда царей восемдесят, а патриархов сто». Царские портреты в святой Софии упоминает тот же Стефан Новгородец (XIV в.): «...и на полатях же исписаны патриарси вси цари, колико их было в Цареграде". Некоторые из софийских портретов видел А. Муравьев в 1849 г.»5).
Итак, исходя из вышесказанного, представляется весьма вероятным, что центральная фигура на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» изображает государя Иоанна IV. Насколько было правомочно для иконописца – человека православной культуры, живущего по канонам Православной Церкви – при создании иконы так акцентировать внимание на фигуре пусть и Царя, но еще не канонизированного святого? Ведь икона не просто исторический памятник великой победы, она имеет, прежде всего, сакральную, священную функцию, является в первую очередь предметом почитания со стороны верующих.

Для того, чтобы понять логику изображения на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» в центре композиции Царя земного, необходимо рассмотреть другие аналогичные иконы того времени и обратиться к учению Православной Церкви о Царской власти.
Начиная с XV века, когда в православном мире появились эсхатологические ожидания в связи с окончанием седьмой тысячи лет от сотворения мира, тема Апокалипсиса стала занимать значительное место не только в умах, но и в изобразительном искусстве того времени.
От второй половины XVI века нам остался ряд художественных памятников, непосредственно иллюстрирующих страницы Апокалипсиса, например, фрески Спасопреображенского монастыря в Ярославле. Сохранились также несколько икон, схожих по тематике и композиции с рассматриваемой нами иконой «Благословенно воинство Небесного Царя»: икона к. XVI века в Государственной Оружейной палате, поступившая туда из Чудова монастыря Московского Кремля; икона «Соединение земной воинствующей Церкви с Небесной Торжествующей» (XVI в.), находившаяся ранее в Никольском Единоверческом монастыре; «Великий стяг» Иоанна Грозного (Гос. Оружейная палата, 1560 г.); икона «Страшный суд» (Север России, к. XVI в.) в Национальном музее Стокгольма.
Для нас наиболее интересна хранящаяся в Стокгольме икона «Страшный суд». На этой иконе, так же как и на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» из ГТГ движется тремя отрядами войско, под предводительством Архистратигом Михаилом. «Крупнее других фигура полководца во главе среднего отряда: на голове его – высокая тиара, а следы надписи «…исе» дают возможность предполагать, что это Моисей. … под ногами лошади Моисея можно разобрать слово «фараона»6). Как отмечают искусствоведы, «икону Стокгольмского музея можно поставить в связь с распространившейся с конца XV в. политической теорией об особом избранничестве русского народа – «нового Израиля»7).
Взаимозаменяемость, с точки зрения православных иконописцев XVI века двух фигур на аналогичных иконах – царственного всадника на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» и св. Моисея на иконе «Страшный суд» – говорит о том, что создатели икон признавали за изображенными на них людьми одну и ту же миссию: быть водителями народа Божия на пути из греховно мира (египетского пленения, града обреченного) к земле обетованной, Небесному Иерусалиму.
Если обратиться к Священному Писанию, то уже в книге Исхода мы прочтем слова Господа Моисею о его брате Аароне: «…разве нет у тебя Аарона брата, Левитянина? Я знаю, что он может говорить, и вот он выйдет навстречу тебе, и увидев тебя, возрадуется в сердце своем. Ты будешь ему говорить и влагать слова в уста его; а Я буду при устах твоих и при устах его, и буду учить вас, что вам делать. И будет говорить он вместо тебя к народу. Итак он будет твоими устами; а ты будешь ему вместо Бога. И жезл сей возьми в руку твою; им ты будешь творить знамения» (Исх., 4, 14-17).
Святитель Кирилл Александрийский отмечает: «Моисей и Аарон... были для древних прекрасным прообразом Христа, дабы ты... представлял себе Еммануила, Который, по премудрому устроению, в одном и том же лице есть и Законодатель, и Первосвященник …В Моисее мы должны видеть Христа как Законодателя, а в Аароне – как Первосвященника»8).
Таким образом, Моисей, как прообразователь царской власти, является на иконе «Страшный суд» таким же Царем-предводителем Израиля, как и царственный всадник (имеющий, по слову Господа, жезл-крест в своей руке) на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя».
Продолжая аналогию с Ветхозаветным Исходом, надо обратить внимание на саму композицию иконы. Войско, изображенное на иконе, делится не только на три колонны (верхнюю, нижнюю и среднюю), но и на четыре больших отряда, так как верхняя колонна разделена пополам скалой на две большие группы всадников: первая выезжает из-за скалы, а вторая движется у ее подножия. В пользу четырехчастного деления войска на иконе говорит и наличие четырех полковых стягов-хоругвей (от четвертого видны лишь фрагменты над аръегардом верхней колонны).
Вот что говорит Господь о походном порядке народа Божиего при Исходе в землю обетованную: «Сыны Израилевы должны каждый ставить стан свой при знамени своем, при знаках семейств своих; пред скиниею собрания вокруг должны ставить стан свой. С передней стороны к востоку ставят стан: знамя стана Иудина…колено Иссахарово… колено Завулона… Знамя стана Рувимова к югу… Подле него ставит стан колено Симеоново… потом колено Гада… Когда пойдет скиния собрания, стан левитов будет в середине станов. Как стоят, так и должны идти, каждый на своем месте, при знаменах своих. Знамя стана Ефремова по ополчению их к западу… подле него колено Манасиино… Потом колено Вениамина… Знамя стана Данова к северу… Подле него ставит стан колено Асирово… Далее колено Неффалима… И сделали сыны Израилевы все что повелел Господь Моисею; так становились станами при знаменах своих, и так шли каждый по племенам своим, по семействам своим» (Чис. 2, 2-34).
Таким образом, воинский стан Ветхозаветного Израиля представлял из себя четыре полка по три колена в каждом с четырьмя знаменами, расположенных по сторонам света, со скинией собрания посередине. А скиния собрания, как говорит свт Филарет Московский «есть, храм Божий, по применению к потребностям странствующего народа, подвижной и переносный, по отношению к спасительным для всего человечества судьбам Божиим, исполненный таинственных прообразований Христа и Христовой Церкви»9). Церковь Божия – есть тело Христово, состоящее из народа Божиего, а Сам Господь Иисус Христос называл себя Храмом. Потому и говорит свт. Филарет, что скиния завета прообразует в себе Самого Христа.
На иконе «Страшный суд» мы видим на месте скинии пророка Моисея, а на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» – русского Царя, Помазанника Божиего. Слова свт. Филарета о ветхозаветном стане: «Вот первозданная в мiре Церковь (ибо прежде ея были только жертвенники без храма): и мы видим её среди стана и полков, устроенную в сем положении самим Господом Церкви. Это стан странствующего народа: но, при внимательном рассмотрении обстоятельств, нельзя не признать, что это и военный стан. Иначе, народу, разделенному на двенадцать племен, на что бы ещё давать новое разделение на четыре полка? - И нужно было странствующему израилю воинское устройство: потому что, и на пути встречал он врагов, и обетованную землю должен был приобресть оружием. Посему-то, когда Скиния свидения, вместе со всем станом, поднималась в поход: Моисей произносил воинскую молитву: восстани Господи, и да разсыплются врази Твои (Числ. 10,34)»10), мы с полным правом можем отнести и к воинскому стану, изображенному на иконе, лишь немного поменяв акценты: это воинский стан, но, при внимательном рассмотрении нельзя не признать, что это и стан странствующего народа – новозаветного Израиля.

То, что посреди этого стана вместо скинии возвышается фигура православного Царя нисколько не нарушает Богоустановленный порядок, а только подтверждает правильность восприятия иконописцем церковного учения о Царской власти.
Византийская идея царя раскрыта в письме патриарха Антония князю Василию Димитриевичу (1389 г.): «Святой царь занимает высокое положение в Церкви, но не то, что другие поместные князья и государи. Цари вначале упрочили и утвердили благочестие во вселенной; цари собирали Вселенские Соборы, они же подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят Божественные и священные каноны о правых догматах и благоустройстве христианской жизни, и много подвизались против ересей... На всяком месте, где только имеются христиане, имя царя поминается всеми патриархами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей и властителей... Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь царя. Ибо царство и Церковь находятся в тесном союзе и общении... и невозможно отделить их друг от друга... один только царь во вселенной, и если некоторые другие из христиан присвоили себе имя царя, то все эти примеры суть нечто противоестественное и противозаконное»11).
Димитрий Хоматин, архиепископ Болгарский (XIII в.), о перемещении императорами епископов писал: «...оно весьма часто совершается по повелению императора, если того требует общее благо. Ибо император, который есть и называется верховным блюстителем церковного порядка, стоит выше соборных определений и сообщает им силу и действие. Он есть вождь церковной иерархии и законодатель по отношению к жизни и поведению священников; он имеет право решать споры между митрополитами, епископами и клириками и избирать на вакантные епископские кафедры. Он может возвышать и епископские кафедры и епископов в достоинство митрополии и митрополитов... Его постановления имеют силу канонов»12).
Св. Григорий Богослов, обращаясь к Царю, пишет: «Тебе известно, что ты возвел меня на престол против моей воли» (т. VI. изд. 1889. с. 59).
Святитель Дмитрий Ростовский о Царском служении говорил так: «Как человек по душе своей есть образ и подобие Божие, так и Христос Господень, помазанник Божий, по своему царскому сану есть образ и подобие Христа Господа. Христос Господь первенствует на небесах в церкви торжествующей, Христос же Господень по благодати и милости Христа Небесного предводительствует на земле в церкви воинствующей».
Таким образом, святитель Дмитрий Ростовский прямо указывает на то, что православный Царь есть живой образ Господа и предводитель воинствующей Церкви.
Богословы позднейших времен развивали святоотеческое учение о Царской власти13).
Такое представление о значении Царской власти не имеет ничего общего с цезарепапизмом и лишь законодательно закрепляет миссию православного Царя, Помазанника (Христа) Божия.
Благоверный Царь Иоанн Грозный, хорошо понимая это, писал в своем Первом послании Курбскому (1564 г.): «…когда Бог избавил евреев от рабства, разве он поставил над ними священника или многих управителей? Нет, он поставил над ними единого царя - Моисея, священствовать же приказал не ему, а брату его Аарону, но Аарону зато запретил заниматься мирскими делами; когда же Аарон занялся мирскими делами, то отвел людей от Бога. Видишь сам, что не подобает священникам творить царские дела!»
Однако не так думали раньше и думают теперь многие из сановников Церкви, воспринимающих Царскую власть как рабство, худшее египетского. Первый пример такого восстания высшего священства против Царской власти, вызванного непониманием разницы в служении Царя и Первосвященника перед Богом, мы можем видеть в Ветхом Завете: «И упрекали Мариам и Аарон Моисея за жену Ефиоплянку, которую он взял; ибо он взял за себя Ефиоплянку; И сказали: одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам?» (Чис. 12, 1-2).
Показательно, что тогдашнее священноначалие упрекало Моисея (прообраз Царя) в том же, в чем упрекает Иоанна Грозного священноначалие нынешнее – в «прегрешениях» в личной жизни, там – в жене-иноплеменнице, здесь – в многоженстве.
Господь услышал упреки Аарона (Первосвященника) и Мариам, и объяснил им, чем отличается царское служение Моисея от их служения: «…если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; Но не так с рабом Моим Моисеем, – он верен во всем дому Моем. Устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит; как же вы не убоялись упрекать раба Моего, Моисея? И воспламенился гнев Господень на них, и Он отошел. И облако отошло от скинии, и вот Мариам покрылась проказою, как снегом. Аарон взглянул на Мариам, и вот, она в проказе. И сказал Аарон Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили; не попусти, чтобы она была как мертворожденный младенец, у которого, когда он выходит из чрева матери своей, истлела уже половина тела. И возопил Моисей к Господу, говоря: Боже, исцели ее! И сказал Господь Моисею: если бы отец ее плюнул ей в лице, то не должна ли она была стыдиться семь дней? итак, пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится». (Чис. 12, 6-14).
Тогда Первосвященник осознал свой грех и испросил прощения у Моисея. Не то ныне: у грешащих против Царской власти не плоть истлела, истлела совесть.
Все вышесказанное, приложимое к любому православному императору – Помазаннику Божиему, приложимо и к Царю Иоанну Грозному.
Уже преподобный Иосиф Волоцкий вскоре после падения Константинополя и гибели Византии видел в русском Великом князе единственного защитника правой веры, подлинного православного царя, который "естеством подобен во всем человеком, властью же подобен Богу".
Святитель Макарий, Митрополит Московский, родственник и последователь прп. Иосифа, 16 января 1547 года, во время венчания на царство государя Иоанна IV Васильевича, обратился к Царю с речью, содержащей так же и мысль о высоте Царского служения: «Вас бо Господь Бог в Себе место избра на земли, и на свой престол вознес посади, милость и живот посади у вас»14).
Уже через год после венчания на Царство, в 1548 г. братия Хиландарского монастыря в своем послании к Иоанну Грозному титулует его «единым правым государем, белым царем восточных и северных стран... святым, великим благочестивым царством, солнцем христианским... утверждением седми соборных столпов»15), а в 1557 г. посланные от Константинопольского патриарха с просительной грамотой именовали в ней русского царя "святым царством" и заявляли о соборном уложении "молить Бога о царе и великом князе Иоанне Васильевиче якоже о прежних благочестивых царях". Сербские хроники называли Иоанна IV "надеждой всего Нового Израиля", "солнцем Православия", царем всех православных христиан16).
Это было признание священной вселенской миссии Русского Государя. Поэтому появление его изображения в центре иконы «Благословенно воинство Небесного Царя» было совершенно закономерно, учитывая его значение в возведении Третьего Рима и эсхатологическом исходе новозаветного Израиля из обреченного града мира сего.

Следующее по времени прижизненное изображение Царя Иоанна Грозного, которое сохранилось до наших дней – это фреска «Митрополит Макарий и Иоанн Грозный» в алтарной части Успенского собора Свияжского Успенского Пресвятой Богородицы мужского монастыря17). Время написания фрески определено точно: 1558 год18). В 1899 году фреска были реставрирована, о каковой реставрации И.Э. Грабарь отозвался весьма скептически.
Государь изображен с молитвенно поднятыми руками, с обращенным к небу лицом. На голове у него царский венец в виде короны, напоминающий корону, в которой обычно изображают св. Царя Давида. Иоанн Васильевич одет в алый плащ, застегнутый на правом плече и длинное перетянутое в поясе платье блекло-голубого цвета с широкой светлой каймой внизу. По левому бедру спускается золотистая лента, напоминающая лорос. Волосы рыжего цвета и черты лица напоминают о царственном всаднике с иконы «Благословенно воинство Небесного Царя».
Известна так же икона Богоматери Тихвинской из Благовещенского собора Московского Кремля (середина XVI в.) с изображением в клейме Иоанна Грозного и свт. Макария, тогда еще новгородского архиепископа.

Возвращаясь к упомянутой вначале фреске Царя Иоанна IV из Грановитой палаты Московского Кремля необходимо отметить, что она может оказаться намного старше, чем считалось до сих пор. Грановитая палата была расписана в к. XVI в., во время царствования сына Иоанна Грозного, Царя Феодора Иоанновича (1584–1598). Реставрировавший ее росписи во второй половине XVII века иконописец Симон Ушаков оставил их описание: “Царь Феодор Иоаннович сидит на златом царском месте на престоле, на главе его венец царский с крестом без опушки (подобный венцу Царя на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» - В.М.), весь каменьем украшен; исподняя риза его порфиры царская златая, поверх порфиры положена по плечам холодная одежда с рукавами, застегнута об одну пуговицу; по той одежде по плечам лежит диадима с дробницами; около шеи ожерелье жемчужное с каменьями; через диадиму по плечам лежит цепь, а на цепи на переди крест; обе руки распростерты прямо, в правой руке держит скипетр, а в левой державное яблоко. С правую сторону подле места его царского стоит правитель Борис Годунов в шапке мурманке; на нем одежда верхняя с рукавами, златая, на опашку, а исподняя златая же, долгая; a подле него стоят бояре в шапках и в колпаках, верхния на них одежды на опашку. Над ними палата, а за палатою видать соборную церковь. И по другую сторону царского места также стоят бояре и над ними палата”19).
Есть все основания полагать, что фреска благоверного и христолюбивого Царя Иоанна Грозного была написана в то же время, что и остальные фрески Грановитой палаты – в к. XVI века, а в 1882 г. только заново обновлена в Царствование Государя-Императора Александра III, известного своей приверженностью к русской старине и твердым правлением на страх врагам России.
О времени создания фрески свидетельствует и ее стиль. Государь Иоанн Васильевич одет в характерное для написанных в XVI веке великокняжеских изображений длинное платье с поясом и вертикальной каймой по центру20).
Нимб вокруг головы Царя так же не может считаться поздней «фантазией» палехских мастеров. Например, в Архангельском соборе Московского Кремля все портреты князей из династии Рюриковичей написаны с нимбами вокруг головы, несмотря на то, что никто из них (кроме святого благоверного князя Александра Невского) не был канонизирован Церковью ко времени создания росписи. В то же время, портреты Царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича, стоявшие в Архангельском соборе вплоть до 30-х гг. XIX века, были написаны без нимбов. Это свидетельствует о том, что нимбы на изображениях династии Рюриковичей не могли быть дописаны во время реставрации росписи в 1652-1666 гг., так как тогда, скорее всего, нимбы появились бы и на изображениях первых Царей из династии Романовых. Этого не случилось, но мастера, возобновлявшие росписи, сохранили нимбы в портретах Рюриковичей21). Тем более, ни у кого из иконописцев XIX века не могла возникнуть мысль о написании изображения Государя Иоанна IV с нимбом. Для этого был необходим или приказ Императора, или наличие древнего образца, подлежащего возобновлению.
Изображение нимба на Царском портрете из Грановитой палаты, как и изображения нимбов на княжеских портретах из Архангельского собора, были именно признаком святости, несмотря на то, что далеко не все из представленных на фресках князей были канонизированы. Изображенные с нимбом князья относились к разряду почитаемых усопших, или святопочивших, местночтимых в столице их княжества22).
«Образ святого князя ступень за ступенью формирует и Степенная книга. Идеальный правитель - это тот, кто как государственный муж "благоразумным велемудрием преудобен, во бранех же храбр и мужествен... вся православные догматы по Бозе трудолюбно утверждая... на святость и на украшение Богом дарованные им державы", а в личной жизни "сам тщашеся угодная Богу сотворити", "многие святыя церкви поставляя и честная монастыри устрояя", так что через личный подвиг князя "вера христианская... сугубо распространяшеся". Именно верность Православию является главным основанием для прославления государя как святого, а из русских князей никто никогда "ни смутися... ни соблазнися о истинном законе христианском", поэтому многие из князей "аще и не празднуеми торжественно и не явлены суть, но обаче святы суть" - так Степенная книга объясняет то обстоятельство, что даже не канонизированных официально Церковью князей сочли возможным представить в росписи собора. Степенная книга и образы Архангельского собора формируют представление об идеальном правителе из рода праведных, который и после смерти продолжает оказывать помощь потомкам, ограждая их небесным заступничеством. Центральная идея эпохи - прославление Православия через святость государей…»23).
Таким образом, древнерусская традиция с одной стороны, и Церковь в лице составителя Степенной книги, митрополита Афанасия с другой, признают почитание князей, как местночтимых святых без общецерковной канонизации.
Тем более это относится и к православным Царям – Помазанникам (Христам) Божиим. Согласно византийскому ритуалу венчания на Царство, после совершения обряда миропомазания Царь торжественно провозглашался святым. Именно совершение данного ритуала, сообщавшего Императору святость, давало ему право быть изображенным, как и подобает святому, с нимбом вокруг головы. На всех дошедших до нас портретах как византийские императоры, так и сербские короли, начиная со Стефана Первовенчанного, представлены с нимбами, независимо от того, прижизненным или посмертным было изображение24).
Митрополит Иоанн (Снычев) пишет: «Несколько редакций дошедшего до нас подробного описания чина его венчания не оставляют сомнений: Иоанн IV Васильевич стал первым русским государем, при венчании которого на царство над ним был совершено церковное Таинство Миропомазания» (Митрополит Иоанн (Снычев). Самодержавие духа, СПб., 1995, с. 141).
Почитался святым отец Иоанна Грозного – Великий князь Василий III, его изображение на иконе св. Василия Парийского (XVI в., собрание Государственного исторического музея) было обнаружено в процессе реставрации во второй половине 90-х гг. XX столетия. Великий князь изображен в монашеской одежде, справа от его фигуры надпись: «благоверный князь великий Василий Иоаннович самодержец...» Сомневаться в этом не приходится, так как портрет отца Иоанна Грозного сопровождает подробная надпись с упоминанием его титула и имени25).
Еще в XVII веке существовала икона святого Царя Феодора Иоанновича, сына Иоанна Грозного, который почитался и официально почитается сейчас, как местночтимый московский святой26).
Всем известен святой царевич Димитрий, последний сын Иоанна IV, которого критики Царя фактически пытаются объявить незаконнорожденным, так как вслед за узурпатором власти Борисом Годуновым называют мать царевича, Царицу Марию Нагую, «незаконной» шестой или седьмой женой Царя Иоанна Грозного.
Как первый Помазанник Божий на русском престоле Иоанн IV, без сомнения, так же почитался в народе после своей кончины, как местночтимый святой благоверный Царь. Тем более, что перед смертью он принял великую схиму с именем Иона. Это почитание и отражают нимбы на нескольких известных ныне изображениях Государя. До 1917 года на гробницу Иоанна Васильевича в Московском Кремле проходили простые русские люди просить Царя о заступничестве в суде, как небесного предстоятеля перед Праведным Судьей27).
Документальным свидетельством этого почитания являются опубликованные газетой «Русский Вестник» «Святцы Коряжемского монастыря» (1624 г.), в которых на обороте 205 листа под датой 10 июня находится запись: «В той же день обретение святаго телеси великомученика Царя Иванна»28). Церковный историк проф. Е. Голубинский (который без особого восторга относился к личности государя Иоанна Васильевича) в своем труде «История канонизации святых в Русской церкви» признает, что речь идет о мощях именно царя Иоанна Грозного, а также отмечает почитание его в лике местночтимых святых, почитание которых прекратилось по какой-либо причине29).

Видимо, в конце XVI века было создано еще одно изображение Царя Иоанна IV с нимбом – «Моление Царя Иоанна Грозного с сыновьями Феодором и Дмитрием перед иконой Владимирской Божией Матери»30). На иконе Государь предстоит образу Владимирской Божией матери в той же молитвенной позе, что и на фреске Свияжского монастыря. На голове у него многоступенчатая корона, напоминающая «Казанскую шапку» - корону Царства Казанского, одежда тоже типична для княжеских изображений XVI века: плащ, застегнутый на правом плече, длинное платье с вертикальной каймой. Имеется и знак императорского достоинства, как и на иконе «Благословенно воинство Небесного Царя» - лорос, перекинутый через левую руку. Вокруг головы – нимб. Черты лица схожи с изображениями иконы из ГТГ и фрески из Свияжска, но здесь Царь выглядит намного старше. Возможно, он изображен в последний год своей жизни.
Эта икона, особенно ее датировка, требует тщательного изучения.

В Спасо-Преображенском соборе Новоспасского монастыря, построенном при Великом князе Иоанне III в 1491 г. сохранилась еще одна фреска Государя, на которой он изображен с нимбом. Над правым плечом фигуры имеется надпись «Цръ», над левым – «Iwаин». Плащ с растительным орнаментом застегнут у шеи, длинное платье перехвачено поясом и разделено вертикальной каймой. На голове – шапка в самоцветах, с меховой опушкой. Вся одежда украшена драгоценными камнями по вороту и кайме.
Фреска датируется XVII веком, т.к. зодчие Дмитрий Телегин, Никифор Кологривов, Иван Акинфов и Григорий Копыла разобрали и полностью переложили Спасо-Преображенский собор монастыря в 1649 г. Во второй половине 80-х гг. XVII века собор был заново расписан при Государях Иоанне V и Петре I. А 5 августа 1689 г. собор был вновь освящен. Еще раз фрески Спасо-Преображенского собора были возобновлены в 1837 г.
Кроме изображения Царя Иоанна, на фресках собора были написаны все русские Государи от св. Великой княгини Ольги до Царя Алексея Михайловича, все Цари Израильские и греческие мудрецы, подобно тому, как они были изображены на фресках Благовещенского собора в XVI веке. Это позволяет предположить, что время создания этих фресок, в том числе, и изображения Царя Иоанна IV, относится к XVI веку. Конечно, последовавшие в XVII веке капитальные реконструкции монастыря многое изменили, однако можно считать, что идентификация фрески, как изображения Царя Иоанна Грозного, не подлежит сомнению.
Необходимо отметить, что Новоспасский монастырь являлся родовой усыпальницей семейства Романовых. Это произошло по воле Патриарха Филарета, родного племянника Иоанна Грозного по его первой супруге, благоверной Царице Анастасии. Император Петр I, при котором произошла наиболее радикальная реставрации фресок монастыря, был известным почитателем Царя Иоанна Грозного, считал себя его продолжателем в деле завоевания Прибалтики и неоднократно это подчеркивал31).

После смерти первого Всероссийского Императора, в череде дворцовых переворотов, «бабьих царств» и иноземных временщиков, в «высшем» слое русского общества, которое старательно вестернезировалось, была совершенно утеряна память о святости и почитаемости русских благоверных князей, о сакральном значении Православных Царей, и тем более, о святости и почитаемости первого русского Царя – Помазанника Божиего, о котором знатные боярские роды сохранили самые негативные впечатления. Созданный Карамзиным (членом масонской ложи с 18 лет) образ Царя Иоанна IV – «тирана и душегуба» – овладел умами «передовых» людей расхристанного общества на многие десятилетия.
Только с воцарением воистину русского Императора Александра III Миротворца, который усмирил нападки сил, враждебных Православию и России, вновь стала возрождаться подлинная Православная Государственность, Симфония Священства и Царства. Тогда-то, в 1882 г., и был обновлен образ Царя Иоанна IV в Грановитой палате Московского Кремля.
С восшествием на престол святого Царя-мученика Николая II была начата работа по подготовке общецерковного прославления Государя Иоанна Грозного. Об этом сохранились документы в отделе рукописей ГБЛ 32). Революция прервала этот процесс, который вновь возобновился только после падения коммунистической тирании, в начале 90-х гг. XX века.
Святой великомучениче33), Царю Иоанне, моли Бога о нас!

ЛИТЕРАТУРА:
1) Антонова В.И. Церковь Воинствующая («Благословенно воинство Небесного Царя») // Каталог древнерусской живописи. Статья №521 – М.: ГТГ, 1963. - с. 132
2) Орлов А. С. Владимир Мономах, М.-Л., 1946, с. 46-47; Барсуков Н. Источники русской агиографии. СПб., 1882, с. 101-102, приложение, с.1
3) Ђуриђ В. Нови Исус Навин // Зограф. 14. 1983. С. 10; Spatharakis I. The Portrait in Byzantine illuminated Manuscripts. Leiden, 1981. P. 18-19
4) «У древнихъ Святыхъ Отецъ преданiяхъ, от пресловущихъ живописцевъ греческихъ и русскихъ свидетельствуютъ, и на святыхъ иконахъ воображены и написаны, якоже на Воздвижение честнаго и животворящаго Креста Господня, не токмо цари и Святители, и протчiя народи многая множество всяческихъ чиновъ. Также на Покровъ Пресвятыя Богородицы, егда виде Святый Андрей Богородицу молящуся со всеми Богу за весь мiръ; безчисленное множество народа писано также на происхожденiе честнаго и животворящаго Креста, токмо цари и князи, множество безчисленное народа писана суть на страшномъ Суде, на иконахъ воображаютъ и пишутъ не токмо Святыхъ, но и неверныхъ многiя различная лица от всехъ языкъ». (Стоглавъ: Соборъ бывшiй въ Москве при Великомъ Государе Царе и Великомъ князе Иване Васильевиче (в лето 7059). Изданiе второе, исправленное. – СПб., Воскресенiе, 2002. – с.107-108).
5) Majeska G.P. Russian Travellers to Constantinople in XIV-XV c. Washington, 1984. P. 141; Муравьев А. Письма с Востока. СПб., 1851. Т. 1. С. 23-25.
6) Helge Kjellin. Ryska Ikoner, Stockholm, 1956, с. 298-312, рис. 183-190. Цитируется по: Антонова В.И. Церковь Воинствующая («Благословенно воинство Небесного Царя») // Каталог древнерусской живописи. Статья №521 – М.: ГТГ, 1963 – с. 131.
7) Антонова В.И. Церковь Воинствующая («Благословенно воинство Небесного Царя») // Каталог древнерусской живописи. Статья №521 – М.: ГТГ, 1963 – с. 131.
8) Сергиев Р. Покайтесь; ибо приблизилось Царство Небесное. СПб., 2002, интернет-публикация.
9) Свт. Филарет, митрополит Московский. Слово, сказанное по освящении храма св. мц. Царицы Александры 6 декабря 1851 г. цит. по: "Прибавления к изданию творений Святых Отцев", ч. 10, М., 1851
10) Там же.
11) Грамота патриарха Антония к великому князю Василию Дмитриевичу // РИБ. СПб.,1880. Т. VI. Ч.1. С. 265-276.
12) Творения св. отцов и учителей церкви. СПб. 1907. Стр. 360-361
13) Профессор Суворов Н.С. в «Учебнике церковного права» писал: «Высшей церковной властью в древней Церкви были римские христианские императоры; признание за русским Императором высшей правительственной власти в Православной Церкви является историческим наследием после императоров византийских». Профессор Суворов поясняет: «Государь Император признает святость догматов господствующей Церкви и провозглашает себя лишь блюстителем правоверия. И догматы, и правоверие определяются не Им, но церковной властью – соборами». Профессор Градовский в своем многотомном труде «Начала русского государственного права», изданном в 1875 году, разъясняет: «Компетенция Верховной Власти ограничивается теми делами, которые вообще могут быть предметом церковной администрации... Права самодержавной власти касаются предметов церковного управления, а не самого содержания положительного вероисповедания, догматической и обрядовой его стороны». Профессор Казанский пишет: «Положение наших Основных Законов, что Государь Император... именно Глава Церкви, следующим образом выражено профессором Суворовым. ... «В русской Православной Церкви законодательная власть во всем, что касается устроения юридического порядка Церкви, принадлежит не в смысле только государственного placet, а в смысле внутренне-церковой правообразующей силы, Самодержавному Монарху. Ему же принадлежит верховный надзор за состоянием церковной жизни. Это не есть только государственный надзор, направляющийся к ограждению государственных интересов, но это есть вместе и церковный надзор, направляющийся к наилучшему достижению церковных задач». В отправлениях церковного суда Самодержавная Царская Власть не принимает участия, «но в чрезвычайных случаях Она есть высший источник правосудия по всяким делам и для людей всех ведомств, не исключая и духовного... церковная власть Государя Императора есть лишь одно из проявлений государственной власти Его». Профессор Темниковский утверждает: «Император есть носитель и орган высшей власти в Русской Православной Церкви; Его церковная власть есть... одно из направлений высшей власти государственной» … «Смысл возглавления земной Церкви Царем заключается в том, что Он является не только симфоническим мирским архиереем, но и единственным епископом внешних дел вселенской Церкви» для осуществления отношений земной Церкви с миром во зле лежащем (1 Ин. 5,19), чтобы оградить народ Божий от его агрессии.
(Цитируется по: Сергиев Р. Покайтесь; ибо приблизилось Царство Небесное. СПб., 2002, интернет-публикация)
14) Барсов Е.В. Древнерусские памятники священного венчания царей на царство в связи с греческими их оригиналами // ЧОИДР. 1883. Кн.1. с. 82. Цитируется по: Архимандрит Макарий (Веретенников). Митрополит Макарий и его время. М., 1996, с. 12.
15) ПСРЛ, Т. 20, ч. II, с. 558.
16) Cтоjановиђ Л. Стари српски родослови и летописи. Ср. Карловци. 1927. С. 57.
17) Собор в честь праздника Успения Пресвятой Богородицы был построен в 1556-1560 гг. псковскими мастерами под руководством Постника Яковлева и Ивана Ширяя. В XVII веке к древнему собору была пристроена трапезная часть, а в середине XVIII века цилиндр барабана был надстроен восьмигранником, а шлемовидная глава заменена в стиле украинского барокко. Уже в XIX веке к трапезной части было пристроено крыльцо. Одной из главных особенностей Успенского собора является сохранившийся цикл фресковой живописи XVI века, реставрировавшийся в 90-е годы XIX века художниками Н.М. Сафоновым и Г.О. Чириковым под руководством известного профессора-искусствоведа Д.В. Айналова. В 1964-1984 гг. собор также подвергался реставрационным работам. Среди наиболее знаменитых фресок - алтарное изображение царя Иоанна Грозного и митрополита Московского Макария. Сохранился древний иконостас собора, иконы которого хранятся в ГМИИ РТ. В настоящее время в соборе проводятся реставрационные и восстановительные работы. (Данные официального интернет-сайта Казанской епархии РПЦ МП (http://kazan.eparhia.ru). Статья «Свияжские монастыри с приходской церковью Константина и Елены»)
18) Грабарь И. Э. История русского искусства. История живописи. Т.VI. Допетровская эпоха. Глава IX. Московская школа при Грозном и его приемниках.
19) Забелин И.Е. Домашний быт русских царей. М., 1895, ч. I, с. 170-178.
20) Самойлова Т.Е., кандидат искусствоведения, МГУ. Княжеские портреты и роспись Архангельского собора Московского Кремля XVI в. Интернет-публикация: Исторический Вестник. 1999 г. (http://mf.rusk.ru/Ist_vest/3/3_5.htm).
21) Там же.
22) Там же.
23) Там же.
24) Там же.
25) Панова Татьяна, кандидат исторических наук. Семейный портрет самодержца. Интернет-публикация.
26) Преподаватель догматического богословия из Свято-Тихоновского института, священник Николо-Кузнецкого храма о. Борис Левшенко прочитал после Литургии проповедь. В ней он отметил, что двоих сыновей Иоанна Грозного Русская Церковь причислила к лику святых - убиенного царевича Димитрия и Феодора Иоановича, который является местночтимым святым Московской епархии. Говоря о небесном заступничестве святых, иерей указал на то, что мы "сможем воспользоваться их помощью, если сохраним веру православную, если Церковь наша будет едина, будут в ней преодолены внутренние расколы и нестроения, если все верующие объединятся вокруг Патриарха Алексия II". («В день памяти святителя Филиппа Патриарх Алексий II отслужил Литургию в Успенском соборе Московского Кремля». Информационное сообщение интернет-агентства Благовест-инфо. 22.01.02.)
27) Митрополит Иоанн (Снычев). Самодержавие Духа. - СПб., 1995. – с.162.
«У гробницы его, по усердию многих богомольцев собора, служатся панихиды с поминовением или одного имени царя Иоанна Васильевича или же с прибавлением к оному имен своих родственников», - пишет в своей книге «Московский придворный Архангельский Собор» протоиерей Н. Извеков в 1916 г..
28) «Историческое свидетельство». Русский Вестник, 2002, №45-46, с. 11, фото.
29) Диакон Евгений Семенов. Важнейшие подробности и обстоятельства вскрытия гробницы Государя Иоанна Васильевича Грозного в 1964 г. Доклад на конференциии "Исторические мифы и реальность". 4 октября 2002 г.
30) Флоря Б.Н. Иван Грозный. М., 2002. 403 с. См. илл.
31) Во время торжеств после заключения мира со Швецией (1721 г.) герцог Голштинский (будущий зять Петра I) построил триумфальные ворота, на которых с одной стороны был изображен Петр Великий в триумфе, а с другой царь Иоанн Васильевич. Это вызвало неодобрение знатной публики. Но императору то изображение так понравилось, что он обнял герцога, поцеловал и публично сказал: " Эта выдумка и то изображение самые лучшие изо всех иллюминаций, какие только я во всей Москве видел. Ваша светлость представили тут собственные мои мысли. Этот государь (указал на царя Иоанна Васильевича) - мой предшественник и пример. Я всегда принимал его за образец в благоразумии и храбрости, но не мог еще с ним сравняться. Только глупцы, которые не знают обстоятельств его времени, свойства его народа и великих его заслуг, называют его тираном" (Петр Великий: государственные деятели России глазами современниов. М., 1993, с. 355-356).
32) Писатель Александр Николаевич Стрижев сообщил, что когда он работал в отделе рукописей ГБЛ с документами фонда Святейшего Синода десятых годов ХХ века - до Собора 1917-1918 гг., он обнаружил там список подвижников благочестия, к канонизации которых готовился Синод. Там были и блаженная Ксения Петербургская, и святитель Игнатий Брянчанинов, и святитель Феофан Затворник, и святитель Филарет Московский и праведный Иоанн Кронштадский и...царь Иоанн Васильевич Грозный. Всего же в списке было более 25 имен. (Леонид Болотин. Что есть диакон "всея Руси" против Царственного игумена Земли Русской? // Москва, 19-20 декабря 2002 г. Интренет-агентсво "Русская линия".
33) Так назван государь в Святцах Ундольского. О насильственной смерти Иоанна Грозного сохранилось немало сообщений. Летописец XVII века сообщал, что "отраву царю дали ближние люди"; дьяк Иван Тимофеев рассказал, что Борис Годунов и Богдан Бельский "преждевременно прекратили жизнь царя"; голландец Исаак Масса писал, что Бельский положил яд в царское лекарство; Д. Горсей писал о тайных замыслах Годунова против царя. Последние исследования показали, что практически все члены царской семьи были отравлены (Итоги, №37, 2002, с. 36-39). Можно считать научно доказанным фактом, что царь был отравлен врагами государства, пострадал как помазанник (христос) Божий. Видимо, потому Святцы и называют его великомучеником.